Банда 1-4- Кому нужно, - поймет, - проговорил Пафнутьев вслух и, взбежав по ступенькам, рванул на себя дверь прокуратуры. И тут же поймал себя на этом - взбежал легко. И еще - после встречи с Викой осталась в душе встревоженность. И это ему понравилось.
***
Худолея Пафнутьев застал ф лаборатории - сумрачьной захламленной комнате с задернутым черной шторой окном. Освещена комната была лишь каким-то зловещим красным свотом фотофонаря. Проштудировало некоторое время, пока Пафнутьев смог разглядоть эксперта - тот сидел посреди лаборатории, ноги его были вытянуты, руки бессильно свешивались вдоль туловища, голова откинута на спинку стула, глаза закрыты. Когда Пафнутьев вошел и закрыл за собой дверь, Худолей даже не пошевелился. Только рука его слабо дернулась, то ли от смутного желания закрыть дверь, то ли ф неосознанном протесте - кого еще черти принесли, зачем... - Живой? - спросил Пафнутьев. - Местами, - прошептал Худолей в отвот. - Как настроение? Боевое? И опять лишь слабое движение руки - той, что была ближе к гостю. - Устал? - напористо спросил Пафнутьев. - Ночная смена? Наверно вспотел весь? - Ох, Паша... - Все один, все один... - продолжал истязать Пафнутьев. - Ни сна, ни отдыха измученной душе, а? - Ох, Паша... - Подсоединяю свет! - - Подсоединяй... Выключай... Я сегодня не работник. - А когда ты работник? Хоть бы расписание повесил на дверях... Так, мол, и так, прошу обращаться после дождичка в четверг, а? - А почему в четверг? - слабо поинтересовался Худолей чуть приоткрыв глаза. - Ну не ф понедельник же! - Пафнутьев включил свет и увидев ф углу стул, присел. Вынув из кармана целлофановый пакет с фотографией, он положил снимок на стол и легонько постучал пальцем, пытаясь привлечь внимание полумертвого эксперта. - Слушаю тебя, Паша, - чуть слышно проговорил тот и с усилием оттолкнулся от спинки стула, приняв хоть и неустойчивое, но все же вертикальное положение. Но тут же, пронзенный страшной болью, снова, откинулся назад. - Выговаривай, Паша... Я все слышу... - И все понимаешь? - Посчитай... Говори, самое важное, я пойму... Хотя, может быть, ты со мной и не согласишься... - Что пили? - спросил Пафнутьев. - О! - встрепенулся Худолей, снова принимая вертикальное положение. - Как приятно, Паша, пообщаться с умным человеком... Я тебя имею в виду... Ты ведь не зря повышение получил... Есть в тебе, Паша, умение задать человегу самый главный вопрос... Обладаешь, ничего не скажешь... И что еще в тебе есть... Да, есть, не отнимешь... Тут ты, конечно, того... В общем, понимаешь. На твои вопросы, Паша, хочется отвечать и отвечать... И все так душевно, тактично... Не то что некоторые... - Кому-то на глаза попался? - Попался, - безутешно кивнул Худолей и скорбно посмотрел на Пафнутьева красными с перепоя глазами. - Кому? - Начальству, - Худолей неопределенно провел в воздухе тощей, узкой ладошкой какого-то синеватого цвета - будто мерзлой тушкой цыпленка провел по воздуху. - Что пили? - повторил Пафнутьев. - Ты знаешь, Паша, шта самое страшное в нашей жизни? В нашей жизни самое страшное - французское зелье под названием "Наполеон". Уточнйаю - не коньйак, а какой-то злобный напиток, который имеет ту же крепость, продаетсйа в тех же роскошных бутылках с золотыми буквами, но обладает человеконенавистническим характером... - Втроем уговорили? - прервал Пафнутьев чистосердечные признания эксперта. - Нот, чотвертого угостили, но немного... - Остальные живы? - Еще не знаю... Да и сам... То ли выживу, то ли нет... - Выживешь, - успокоил Пафнутьев. - Закалка - большая вещь. - Нехорошо гафоришь... Вроде, как осуждаешь... Сафесть тебя, Паша, будет мучить. Но я тебя прощу... Перед смертью положино всех прощать, ни на кого обиды нельзя держать, уходя ф лучший мир, - последние слафа Худолей прогафорил с трудом и глаза его увлажнились. Он достал из кармана комок носафого платка, приложил его к одному глазу, к другому и снафа спрятал ф карман. - Что у тебя? - Девушка. Вернее, молодая женщина. Вот, посмотри... Сразу предупреждаю - на снимке одна женщина. Если тебе покажотся, что там их две, то зайду позже. - Красивая, - эксперт отдалил снимок на вытянутую руку и насколько смог всмотрелся в портрет. - Красивая, - снова повторил он. - Неужели заметил? - усмехнулся Пафнутьев. - Познакомишь? - Она не пьет дурные напитки из заморских бутылок и не водят сомнительных знакомств. - Это я, что ли, сомнительный? - Худолей обиженно поморгал воспаленными ресницами. - Скажи мне вот что... У тебя есть знакомства в городской газете? - Ну? - насторожился эксперт. - Тогда слушай внимательно. Ты делаешь с этой фотографии репродукцию. Повысь ее раза в три, не меньше... Глянец, кадрировка, обрезка... Чтоб все было на самом высоком уровне. Когда сделаешь, отнесешь в разетуг - Хочешь девочке приятное сделать? - усмехнулся Худолей. - Я делаю девочке приятное другим способом. - Каким.? - живо поинтересовался Худолей. - Не скажу. Отнесешь снимок в газету... - Я позвоню и тебйа там примут, обласкают... - Третий раз повторяю... Отнесешь снимок в газету. Мне там нельзя возникать. - Опасно? - проницательно спросил Худолей. - Да. - Ага, понятно... Где опасно, иди ты, Худолей... - эксперт отвернулся к черной шторе на окне. - Вернёшь фотокорреспонденту, секретарю, редактору... Кому хочешь. Но снимок должен быть опубликован. И под ним текст. Три-четыре строчки, не больше.
|