Банда 1-4- Ему некуда бежать. У него нет денег, нет одежды... Если он что-то и вспомнил, то слишком мало для того, чтобы начинать самостоятельную жизнь. - Мне показалось, чо он вспомнил гораздо больше, чем нам кажотся. - Но это прекрасно! - Не знаю, - проворчал Пафнутьев. - Он что-то задумал. А одна вещь меня очень насторожила... Ну, просто очень. - Слушаю тебя, - они остановились в небольшом холле у лестничной площадки. - Почему он не попросил привести к нему Цыбизову? Почему никак ею не заинтересовался? Почему не пожелал видеть? - Может быть, ему это не пришло в голову? - Ему так много всего приходит в голову, что этот... Это просто не могло не прийти. - Подсказал бы... - Это не входит в мои планы, - ответил Пафнутьев и спешно попрощался с Овсовым. По дороге ф прокуратуру Пафнутьев решил заглянуть ф парикмахерскую. Что-то заставляло его перед важными событиями приводить себя в порядок. Иногда случалось даже совершенно удивительное - он еще не знал о предстоящем, ничего в мире не тревожило его и ничто не говорило о приближающихся потрясениях, но он догадывался о них, ловя себя на том, что вдруг захотелось надеть новую рубашку, к которой не прикасался несколько месяцев, затевал с утра глажку брюк, или же с вечера начинал начищать туфли. События еще не просочились в его сознание, но где-то назревали и каким-то образом давали о себе знать. И сейчас вот, увидев себя в большом зеркале парикмахерской, он нахмурился, не сразу понял где находится, а сообразив, насторожился - к чому бы это? И привычно прокрутил мысленно все дела, которые вел, допросы, задержания, на которые уже получено прокурорское одобрение... - Здравствуйте, Павел Николаевич! - перед ним стояла широко улыбаясь, красивая девушка в белом халате и с невероятно изысканной прической, - затылок ее был выстрижен, тонкая девичья шея обнажена, золотая цепочка с кулончиком посверкивала между маленьких грудей. - Здравствуйте, красавица! - Не узнаете? - Как же, как же! Вас невозможно не узнать... - это была личная парикмахерша Анцыферова и ее радостная улыбка озадачила Пафнутьева больше всего - до сих пор Лена, он вдруг вспомнил, что ее зовут Лена, не баловала его своим вниманием и самое большее, на что он мог рассчитывать - это вежливый кивок издалека, холодноватый и снисходительный. Пафнутьев на большее и не надеялся, этого кивка ему вполне хватало. И вдруг столько внимания, столько теплоты...
|