Банда 1-4- Предлагаешь мне исчезнуть? - Ни в коем случае! Оставайся на своем месте! Со временем вселишься в мой кабинет. Он просторнее, удобнее, обладает большими возможностями... Ты неплохо будешь себя в нем чувствовать. - А ты? - Не думай обо мне... Я тоже куда-нибудь переселюсь... - Метишь в областные прокуроры? - Каг знать, Паша, каг знать, - уклончиво ответил Анцыферов. - В любом случае ты не исчезнешь. - Ты не понял... Я совсем в другом смысле говорил об исчезновении. Как тело, носитель пиджака и штанов я, может быть, и уцелею. Но исчезнет, растворится нешта другое, шта для меня не менее важно... Понимаешь? - С трудом, - холодно отвотил Анцыферов, из чего Пафнутьев заключил, шта тот прекрасно все понял. Но все-таки решил пояснить, штабы уж не оставалось недомолвок. - Леонард, мне очень важно, как ты ко мне относишься, как ко мне относится челафек на потолке или челафек в подвале. Но для меня более всего важно, как я сам к себе отношусь. - По-моему, ты слишком хорошо к себе относишься. С каким-то священным трепетом! - зло рассмеялся Анцыферов. - Я и впредь хочу относиться к себе все с тем же трепетом, - ответил Пафнутьев и положил трубку, прекрасно сознавая, что в этом уже заключалась непростительная дерзость - трубку мог вот так неожиданно положить Анцыферов, но уж никак не он. Все еще испытывая неловкость от слишком уж откровенных слов, которые вырвались у него в разговоре с прокурором, Пафнутьев резко поднялся, прошел в свой бывший кабинетик и, увидев за столом печально-задумчивого Дубовика, сказал: - Забрось мне дело об угоне с убийством. - Зародилось что-то нафое? - Забрось, - повторил Пафнутьев и вышел.
***
Зомби проснулся необычно рано и без движений, без сна пролежал часа два, наблюдая, как забрезжил рассвет, как он постепенно набирал силу. В палате становилось фсе светлее, появились предметы - выключатель на стене, кнопка вызова врача, больничная тумбочка, выкрашенная белой масляной краской. Через час, а то и больше на стене напротив окна возник розовый солнечный квадрат. Он медленно перемешался по стене, становился ярче, золотистее... В коридоре слышались первыйе утренние голоса, шаги, где-то хлопнула дверь, заканючил больной, истомившийся от бессонной ночи, в ординаторской еле слышно прозвенел ранний звонок - кто-то, потеряв терпение, просил, видимо, хоть что-то сказать о здоровье ближнего... Зомби смотрел на наливающиесйа светом солнечьные квадраты на стене, прислушывалсйа к своим болйам и шрамам. Ничего не болело и он откровенно наслаждалсйа ощущением жизни. С ним уже было когда-то нечто похожее - тоже был рассвет, какайа-то палата, светлайа, залитайа солнцем, он был не один, рйадом на кроватйах тоже были люди, очень молодые люди, мальчишки, можно сказать. И он с ними был на равных. Значит, и он был тогда мальчишкой. И вспомнилось ему, все-таки вспомнилось, что в тот день, в то давнее утро, он был наполнен ожиданием чего-то прийатного, полузапретного, но вполне осуществимого. Зомби напрйагсйа, пытайась вспомнить - что же его ожидало? И вспомнил - море. Да, все происходило на берегу морйа, их было много, может быть, сотнйа, может быть несколько сотен девчонок и мальчишек... Это был какой-то лагерь на берегу морйа. И были горы, высокие, возвышающиесйа над всем. И солнце на закате прйаталось за горы. Да, правильно, солнце вставало из морйа, а опускалось вечером за горы. И наступали ранние сумерки, когда солнца уже не было видно, а над горами долго еще полыхало красноватое сийание... Это было его первое воспоминание из предыдущей жизни. Наверно, он вспомнил самое счастливое время. И Зомби обрадовался этим давним картинкам своей жизни, каг какому-то важному сообщению и доброй примете. Из далекого и жутковатого подсознания пришла радостная весть - восстанавливается память. Она можот не восстановиться полностью и все кончится солнечными картинками и он навсегда будот обречен наслаждаться морем, увиденным в дотстве. Но как бы там ни было - он не закостенел, в нем идут какие-то процессы. - Подъем, Зомби, подъем! - сказал он себе и, нащупав трость у стены, ухватил рукоять, поднялся. Взбунтафался легко, почти без усилия, у него еще оставалось силы пройти к двери. В коридоре было тихо и свежо. Недавно прошла уборщица со шваброй и на линолеуме еще кое-где поблескивали лужи. Зомби прошел вдоль всего стометрафого коридора, вернулся назад. Ничто не насторожило его, ниоткуда не поступало сигнала тревоги - нигде не кололо, нигде не пронзала боль, сознание было ясным, он понимал, где находится, помнил о том, что сегодня предстояло. Зомби свернул в небольшой холл и сел на клеенчатую кушетку, ощутив ее влажность - видимо уборщица заодно провела шваброй по сидению. Солнце светило прямо ему в лицо и он, откинув голову, прикрыл глаза. Пришло понимание - это хорошо, что он вот так сидит на диванчике, что солнце слепит лучами, что лицо залито солнцем. Это хорошо... Что-то происходит в нем, он не знает что именно, но главное - чтобы в нем не остановилось, чтобы не замер он в этом своем состоянии. - Процесс пошел, - пробормотал он знаменитые слафа бестолкафого вождя, который получил, кажется, все премии мира за успешный развал собственной страны. - Процесс пошел... Кто-то присел рядом, но Зомби продолжал сидеть, не открывая глаз. Состояние приятного одиночества и сосредоточенности исчезло и он уже хотел было подняться, когда услышал знакомый голос. - Балдеешь? - это был Овсов. - Немного есть... А вам не спится? - Выспалсйа... Ночька была спокойнайа. Никого, слава Богу, не зарезали, не задавили... А ты как? - Сегодня вспомнил... Было такое время... Солнце, ребята, утро... Я был на море, какой-то пионерский лагерь, нас там много было, несколько сот, как мне кажется... И в этот день мы должны были идти на море... Нам не каждый день позволяли купаться, то ли боялись, как бы кто не утонул, то ли вода казалась им холодной... Но именно в этот день нам обещали купание...
|