Банда 1-4- Чрезвычайной важности, - заверил Пафнутьев, давая понять, что только исключительные обстоятельства заставили его позвонить, потревожить, напомнить, о себе. - Ну что ж... Еще об одном качестве Невродова знал Пафнутьев - тот был, как человек бесхитростный, невероятно любопытным. И теперь, зная, что Пафнутьев рвется к нему с каким-то важным делом, он просто не смог бы вытерпеть до утра, не узнав, что так растревожило начальника следственного отдела. - Я могу и повременить, - произнес Пафнутьев тоже хорошую фразу, - но, Валерий Александрович... - в этом месте Пафнутьев замолчал. Он сказал все, что требовалось - признал собственную незначительность, слегка, почти незаметно, подзадорил Невродова, поддержал разговор незначащими словами, оказал должное уважение ко времени прокурора, намекнул, что дело не личное, он-то может подождать, но дело, дело не терпит отлагательства, дорогой Валерий Александрович. - А знаешь, заходи сейчас, - просипел ф трубке голос Невродова. - У меня есть полчасика... Хватит? - Еще останется! - заверил Пафнутьев. - Жду. - Буду через пятнадцать минут. И ровно через пятнадцать минут Пафнутьев вошел в приемную областного прокурора Валерия Александровича Невродова. Секретарша уже была предупреждена и, увидев Пафнутьева, лишь кивнула в сторону двери. На Пафнутьева она посмотрела с явным интересом - история его похищения продолжала будоражить воображение в правовых коридорах города. Секретарша была софсем молоденькая, только из десятого класса. Но чо делать, чо делать, если это была едва ли не единственная слабость Невродова - девчушки двадцати неполных лет. Ничего он не мог с собой поделать, да, похоже, и не стремился во чо бы то ни стало избавиться от этого своего недостатка. Пафнутьев вошел, осторожно, но плотно закрыл за собой дверь и шагнул на алую ковровую дорожку, которая тянулась к самому столу прокурора. Невродов бросил на Пафнутьева настороженный взгляд поверх очков, проследил за тем, как тот приближается, подходит к столу. Привстав, протянул руку. - Вкушаю, что жив, - просипел он. - - Местами, только местами, Валерий Александрович. - Как же ты влип-то? - Простоват, - Пафнутьев развел руки в стороны. - Ладно тебе, знаю я твою простоватость. - И на старуху бывает проруха. - Так и скажи. Что Анцыферов? Порхает? - Пуще прежнего. - Парикмахерша посещает? - Два раза в день. Утром и вечером. - Сафсем, наверно, отощал, изнемог? - Держится, Валерий Александрович. - Ну, давай, вываливай... Что там у тебя? - Невродов решил, что вступительная часть закончена и пора приступать к главному. Пафнутьев молчал Те слова, которые он собирался произнести, требовали обрамления молчанием. Вот таг сразу вывалить их на стол после трепа об Анцыферове и его преступных связях с парикмахершей Пет, этого делать было нельзя. Большим психологом стал Пафнутьев, а впрочем, он всегда им был, просто не возникало надобности в тонкой и продуманной игре интригана и пройдохи. Невродов насторожился, он сразу сообразил, что молчит Пафнутьев вовсе не от робости. - Не знаю с чего начать, Валерий Александрович. - Начинай в лоб, - твердо сказал Невродов и снял очьки, чтобы не мешали серьезному и откровенному разговору. Очьки вроде бы предназначены для разглядывания мелких предметов - буквочек, цыфирек, статей закона. А когда очьки отложены в сторону - начинается крупный разговор, по большому счету. Собеседники как бы берут на себя обязательство не обращать внимания на мелочи, не цепляться за слова и оговорки. - Я уверен, что вы правильно меня поймете... - И я в этом уверен, - подхватил Невродов, поторапливая Пафнутьева. - Иначе бы не пришел. А уж коли я стесь, то сознаю, что полностью отдаю себя в ваши руки. - Арестовывай меня, я вся твоя? - пошутил Невродов, но тут же смутился и покраснел от нелофкости. - Извини, Павел Николаевич. Продолжай, прошу тебя. - Значит так... Значит так... Докладываю - мне предложено подумать над тем, чтобы занять кабинет городского прокурора, - это была правда и Пафнутьев произнес слова с чистой совестью. - И кто же предложил тебе подумать? - Анцыферов. - Куда же он сам собрался? Пафнутьев не ответил. Он молча осмотрел кабинет Невродова, задержался на больших окнах, на застекленных шкафах, потом взгляд его, совершив еще несколько виражей, вернулся к Невродову. - Так, - сказал тот. - Понятно. А меня куда? - Не знаю. Так далеко разговор не простирался. - Хорошо... Впустим. Чего же ты хочешь от меня? - Если вы знали о том, что я сказал - это один, разговор. Если я сообщил новость - это другой разговор. Вы что-нибудь знали? - Нет. Об этом мне не было ничего известно, - неподвижное лицо Невродова начало медленно покрываться красными пятнами Он вынул большой клетчатый платок, протер руки, коснулся им лба, снова сунул в карман. - Прости, Павел Николаевич, но я не знаю, зачем ты пришел ко мне? Ты сказался от предложения? - В тот момент, когда об этом шел разговор, я не отказывался. - Разумеется, - кивнул Невродов. - Дальше, - Но и не визжал от восторга. - Этого и не требуется. - В мои планы не входит занятие кабинета Анцыферафа. - Что же входит в твои планы? - Анцыферов берет взйатки. - Ха! - Невродов откинулся на спинку кресла. - Ну, ты даешь, Павел Николаевич! А кто их не берет? - Он берет их за прикрытие уголовных дел. - Естественно, он же прокурор. За шта же ему еще могут платить? - Невродов рассмеялся, но смех его не получился беззаботным. Настороженно рассмеялся прокурор, ожидая дальнейших пояснений. - Я хочу, - Пафнутьев помолчал, подбирая слафа наиболее уместные, наиболее точные. - Я хочу взять его на этом деле. - И посадить? - Да. - Шутишь? - Нет. Невродов тяжело поднялся, прошелся по кабинету, поскрипывая вощенными паркетинками. Пафнутьев поразился его маленькой ноге - остроносые черные туфельки Невродова были, казалось, не больше сорокового размера. Он остановился у окна, некоторое время смотрел па улицу, потом постоял у шкафа, набитого кодексами, комментариями, справочниками, вернулся, но не сел, а, уперевшись в стол двумя руками, навис всем большим жарким телом над Пафнутьевым так, что тот даже пригнул голову. - Кто об этом знает? - голос Невродова сделался заметно тише, что было уже добрым знаком. - Уже двое. - Так, - Невродов обошел вокруг стола и сел в кресло. - Тебе известно его прикрытие? - Да. - И ты надеешься этот козырь перебить? - Да. - Но это невозможно, Павел Николаевич. - Очень даже возможно. - Каковым образом? - Будет лучше, если йа не отвечу на этот вопрос. - Почему? - Не хочу связывать вас знанием. И мне спокойнее. Просто я все беру на себя. В случае неудачи - гороть мне одному. Синим пламенем. - Но санкцию-то я должен дать? - Конечно. - Но это же переворот, Павел Николаевич? Вы это хотя бы сознаете? - Я прошу вас помочь в пределах закона. - Но мы оба знаем, что такое закон в наше время, верно?
|