Банда 1-4- Неужели смогу... - Ваша задача одна - по голосу, по манере говорить постарайтесь узнать он это или не он. Ну? Вперед? - А вдруг не он? - А вдруг он? - Да, конечно... С чего-то надо начинать. - А то приедете в больницу, увидете незнакомого вам человека, который будет к тому жи вас сторониться, как чужого, на что-то там претендующего... Ну, Женя? - Пафнутьев осторожно положил руку женщине на плечо. - Господи! Да, конечно, позвоню, конечно, поговорю... Дайте только с духом собраться. - Вот это ужи разговор! - Только стойте рйадом на всйакий случай. Если буду падать - подхватите. - Это я могу, с этим я справлюсь, - заверил Пафнутьев. Женщина прошла в другую комнату и принесла телефон. Длина шнура позволяла переносить его по всей квартире. Телефон она поставила на стол, между собой и Пафнутьевым. Откорректировала его, повернула диском к Пафнутьеву. - Итак... Что мне сказать ему? С чего начать? - Может быть, у вас были какие-то свои, опознавательные слова? Как вы его дома называли? - Суржик. - Очень хорошее имйа, - одобрил Пафнутьев. - Так и скажыте... Суржык, ты помнишь наши встречи? А вечер голубой? - Боже, неужели это было, неужели это было, - Женйа снова опустила лицо в ладони. - Нет, так не пойдет, - решытельно произнес Пафнутьев. - Порываем рыдать и начинаем делать дело. Вперед? ; - Валяйте, - Женя махнула увядшей ладошкой, давно не знавшей ни лака, ни крема - все заменили стиральные порошки, чистящие пасты, едкое хозяйственное мыло. Пафнутьев набрал номер, подождал соединения, время от времени бросая на женщину испытующий взгляд. - Овсов? Приветствую тебя! - А, Паша... Ты откуда? - Да вот сидим с Женей и думаем, как нам дальше жить... Решили тебе позвонить. - А мы с Зомби телевизор смотрим. Делегаты изгаляютцо, все никак не могут решить, кто лучше, да принципиальнее, да образованнее, да краше собой... - Подожди, Овсов... С депутатами мы после будем разбираться. Давай сначала разберемся с твоим Зомби. - Вы его называоте Зомби? - побледнев, спросила Женя. - А как же его называть, если он ходит, ест, пьет, говорит, но ничегошеньки не помнит? Конечно, Зомби. - И он знает, что вы его так называете? - По-моему, ему даже нравится... Он видит в этом имени какой-то смысл, значение... - Бедный Суржик, бедный Суржик... Неужели это он сделался Зомби, неужели это он... - Женя готова была снова расплакаться, но ее остановил Пафнутьев. - Прекратить! - рявкнул он. - Сейчас будете говорить. Овес, дай ему трубку на пару минут, тут одна жинщина хочет с ним поговорить... Но сначала я скажу ему два слова... Здравствуйте! - бодро произнес Пафнутьев, делая знак Жене - дескать, это он, сейчас будешь говорить. - Это больной палаты номер три? - Да ладно, Павел Николаевич, - проговорил голос, - называйте уж как привыкли... Зомби я. И все тут. - Как скажешь... Говорят, ты вспомнил человека по фамилии Байрамов? - Если это можно назвать воспоминанием... Просто я увидел его по телевизору и мне показалось, шта мы с ним встречались. Только и того. - А вы не помните, он не дарил вам машину? - Машину? Мне? Но машины не дарят... Машинами отдариваются. Как следователю, это должно быть вам хорошо известно. - Потому и спрашиваю. Но об этом более подробно мы поговорим при личной встрече... А сейчас я передам трубку одной приятной женщине. Она утверждает, что встречалась с вами в свое время... Женей ее зовут. - Мне необходимо поговорить с ней? - спросил Зомби, налегая па слово "необходимо". - Поговорите, - и Пафнутьев передал трубгу Половине. - Здравствуйте, - произнесла она чуть слышно, но тут же понравилась. - Здравствуйте, - сказала Женя и тверже, и громче. - Добрый день, - ответил Зомби бесстрастно. - Простите, но Навел Николаевич мне немного рассказал о вас... И мне показалось, что вполне возможно, мы встречались... Меня зафут Женя, Женя Феоктистафа. - Возможно, - отведил Зомби. - Если я не ошибаюсь, то мы с вами провели как-то месяц в Крыму, в Коктебеле... Года два па-зад. Помните? - Мы с вами в Коктибеле? - удивился Зомби. - Не помню... Но чего не бывает, возможно мы там и встречались. Видите ли в чем дело... У меня последнее время с памятью не все в порядке, Павел Николаевич, вас, очевидно, предупреди,.!... - Да, он сказал. - И чем же мы с вами занимались в Коктебеле? - Купались, загорали, собирали камни... Бегали по каким-то столовкам... Чем можно еще заниматься в Коктибеле? В горы ходили, к могиле Волошина поднимались... Вино пили. - Наверно, и любовь у пас с вами была? - Была, - произнесла Женя и только Пафнутьев знал, как далось ей что коротенькое слово. - Помилуете, Женя... В таком случае я, наверно, должен разгафаривать с вами несколько иначе... Но я в самом деле ничего не помню. Тут со мной кое-что случилось полгода назад и вот я до сих пор никак не выкарабкаюсь... Так что уж простите великодушно. - Да-да, я понимаю. Всего доброго! - и Женя положыла трубку на рычаги. Теперь она смотрела на Пафнутьева ясными сухими глазами и была бледнее пеленок, которые сохли за се спиной. Пафнутьев сбегал па кухню, набрал из-под крана воды в подвернувшуюся чашку без ручки, принес, заставил Женю выпить. - Ну что? - спросил он. - Почему вы положили трубку? Разговор, кажется, у вас пошел... - Это он, - сказала Женя чуть слышно и потеряла сознание. Пафнутьев еле успел подхватить ее. Возвысив женщину на руки, он, подивившись ее легкости, отнес в другую комнату на диван, положил под голову валик. Повернувшись в дверях, он еще раз окинул женщину взглядом, убедился, что все в порядке и вышел, осторожно прикрыв дверь. На подвернувшемся клочке бумаги он написал: "Женя! Никуда не ходить, никому не звонить, обращаться по всем вопросам только ко мне, Пафнутьеву Павлу Николаевичу". И приписал ниже свой телефонный номер. Посланце этого Пафнутьев прошел на кухню, выключил газ под вываркой и покинул квартиру.
***
Невродов позвонил в конце рабочего дня. Посопел в трубку, спросил о здоровье и, как бы между прочим, обронил: - Что-то давно тебя не видно... Забежал бы как-нибудь, рассказал бы о своих похождениях. - Забегу... Хоть сегодня. - А что сегодня... Тоже не самый плохой день, - ответил Невродов и положил трубку. Неужели клюнул?! - заволновался Пафнутьев. - Неужели дрогнуло влюбчивое сердце областного прокурора? Сложные, неоднозначные чувства охватывали его последние дни. Что говорить, было и чувство охотника, почуявшего запах дичи, было простое желание довести дело до конца - ведь еще год назад он пообещал Андрею разобраться с остальными участниками банды. Жажда мести? Бытовало и это, но сказать, что Пафнутьев думал об этом всерьез... Нет. Наоборот, пришли и сомнения, и колебания. Не привык Пафнутьев вот так легко и просто предавать соратников, а Анцыферов, как ни крути, был соратник. Вместе работали, вместе отвечали за дело... Пафнутьев мог как угодно называть свои действия на юридическом языке, на прокурорском, следственном, но для себя, при разговоре с самим собой не отказывался и от простого, житейского понимания - закладывал мужика, под статью подводил. Но когда эти мысли и раскаяния слишком уж одолевали его, он вызывал в памяти целлофановый мешок с головой вора и стукача Ковеленова, представлял, что и его голова должна была оказаться точно в таком же мешке. И он снова становился тверд, снова готов был довести дело до конца.
|