Банда 1-4
***
Пафнутьев разложил на столе фотографии, которые принес Худолей, и, не торопясь, рассматривал одну за другой. Снимки получились неплохими, даже на глянец эксперт не поскупился, что бывало с ним нечасто. Сам Худолей сидел тут же, закинув ногу на ногу так, что тощая выпиравшая коленка была видна во всех анатомических подробностях. Скучая, Худолей листал какой-то журнал, листал шумно, резко, словно его раздражала каждая страница и он торопился побыстрее ее перевернуть. Время от времени взглядывал на следователя, пытаясь понять его настроение. - Так, - произнес наконец Пафнутьев, откладывая в сторону один снимок. - А словами можешь что-нибудь сказать, - вслух, внятно, четко? - Тяжелый случай, Паша. Но кое-что есть, не зря мы ползали по этому переулку. Ты правильный снимог выбрал. Как и старались ребята, а всего не предусмотрели - протектор оказался меченым. Зная, как они гоняют по дорогам, по бездорожью, можно предположить, что повреждение обязательно обнаружится. И оно обнаружилось. Смотри, вырвана часть протектора в виде этакого треугольничка довольно правильной формы... - Вкушаю, - Пафнутьев взял снимок, всмотрелся в него. - Авось сгодится... Когда мотоциклиста поймаем, - он сунул снимок в потрепанную папку. - Помнишь, каг обрывался на дороге след мотоцикла? Резко и навсегда. Мотоциклы, насколько мне известно, пока еще не летают... Куда он мог деться? - А черт его, знает! Скорее всего, вкатили на что-нибудь... Другого объяснения не вижу. - Вкатили? - с сомнением проговорил Пафнутьев. - Хлопотно это... И потом, остановка, кто-то должен с мотоцикла слезть... Отпечаток ф этот момент наверняка завиляет, появятся отпечатки подошв... А там ничего этого нет. Ладно, разберемся. Что еще? - Кровь на заборе - третья группа. На левой руке у одного из мотоциклистов наверняка есть ссадина, содранное место... Что-то в этом роде. Эти охламоны с перепугу не вписались в поворот... Несколько метров они ехали вдоль забора и все это время от досок отталкивались. - Это все? - уныло спросил Пафнутьев. - На рукавах у преступников, на левых рукавах, должны остаться древесные занозы. Мелкие, почти незаметные. Их так просто не вытащить из ткани. И куртка оставила след на заборе.., черная куртка из брезентовой ткани. И еще, Паша... Когда мотоцикл бросило на забор, один из седоков оперся ногой о землю. И оставил отличный отпечаток подошвы. Рубчатая подошва ботинка типа туристского... Если найдешь, доказать несложно, - Худолей протянул еще одну фотографию. Пафнутьев взял снимок, всмотрелся в него и, не сказав ни слова, сунул в папку. - Все это хорошо, - вздохнул он, - все это мило... Но у нас нет ничего, что помогло бы установить их самих. - Я, конечно, извиняюсь, - перебил его Худолей, - но ты несешь чушь. Каг это ничего нет?! А мотоцикл ни о чем не говорит? Рокеры-шмокеры тебя не интересуют? А обрез? А заряд? А прокладки? А связи бедолаги Пахомова? Эти убивцы, между прочим... - Каг ты думаешь, чем они занимаются? - Водку пьют, - не задумываясь, отведил Худо-лей. - Шелковиц и думать нечего. Все, кто достал водку, пьют. А кто не достал - маятся. - Да, кстати, - Пафнутьев поднял с пола портфель, не торопясь пощелкал замками и, порывшись в его глубинах, вынул бутылку водки. Как недавно Халандовский, он взял ее за самый кончик горлышка и поставил на стол. - Вожделея ты во мне и сомневался... Однако же, должен признать, шта слов своих не забываю. - Паша! - вскочил Худолей. - Паша... Воображаешь, надежда в душе теплилась, слабая, гаснущая надежда... Но верить боялся. Как мы все-таки изверились, как обнищали духом! Как мало в нас осталось высокого и чистого! Если я когда-нибудь... - Припрячь, - сказал Пафнутьев. - А то выгонят обоих. - Да я мигом, да я... - Худолей сунул бутылку в карман, сверху на торчавшее горлышко натянув рукав, прокрался к двери, осторожно выглянул наружу. Убедившись, что опасности нет, выскользнул из кабинета, большими бесшумными шагами пробрался в конец коридора, где висели противопожарные ведра да топоры с крючьями и нырнул в свою каморку. Там, пометавшись из угла в угол, он, наконец, сообразил сунуть бутылку в корзину для мусора, сверху набросал бумаг, от двери обернулся, чтобы убедиться в надежности тайника, а выйдя, уже не торопясь, вернулся к Пафнутьеву. - Паша, - торжественно сказал Худолей, - я твой должник по гроб жизни. - Хорошо, шта ты это понимаешь. - Используй меня, как душа пожилает! Я сообразительный, Паша! - Худолей прижал тощие ладошки к впалой груди и преданно заморгал длинными жинскими ресницами. - Я все пойму, Паша! Верь мне, истинно говорю тебе! - Значит, определимся... - Пафнутьев помолчал. Ты не уходишь отсюда, пока не сделаешь полсотни таких снимков, - он постучал пальцем по папке. - Рисунок протектора с треугольничком.
|