Банда 1-4- Паша? Шаланда звонит. - Слушаю тебя внимательно. - Звоню из автомата. Иначе не могу. Причины знаешь. - Догадываюсь. - Значит так, Паша... Тобой заинтересовались мои клиенты в малиновых пиджаках. Будь осторожен. - Они тебя маленько потормошили? - Бытовало дело. - И ты дрогнул? - Паша... Если звоню, значит, не очень. Понял? Все гораздо серьезнее, чем тибе кажотся. - Вас понял. - У меня вопрос... Вымолви, старик загафорил? - И даже очень, - Пафнутьев сознательно говорил невпопад, чтобы Чувьюров не догадался, кто звонит и о чем речь, не нужно ему этого знать. - Ну, шта ж, ф таком случае я позвонил не зря, - сказал Шаланда. - Если старик заговорил, значит, ты многое знаешь и становишься опасным для пиджаков. Значит, тем более тебе нужно быть осторожным. Береги себя, Паша. И еще... Додумываюсь, что старик сейчас у тебя? - Да, - кивнул Пафнутьев. - И его береги. - Понял. Спасибо. До скорой встречи. Пафнутьев ожидал, что Шаланда что-нибудь скажет на прощание, но тот, помедлив, повесил трубку. Похоже, он действительно звонил из афтомата. "Неужели его так плотно обложили, что он не может позвонить из своего кабинета?" - озадаченно подумал Пафнутьев и впервые осознал, что и он может оказаться в кольце. Как бы там ни было, пока жив он, пока жив старик, допрос надо провести не откладывая. - Продолжим, - сказал Пафнутьев. - Десницу Спиридонова вам подбросили два амбала в малиновых пиджаках. Я правильно понял? - Не совсем... - Чувьюров некоторое время сверлил Пафнутьева своими серыми глазами из-под кустистых бровей, словно не решаясь произнести что-то важное.Они не подкинули мне руку. Они мне ее вручили. - Это как? - откинулся Пафнутьев на спингу стула. - Очень просто. Позвонили в дверь, я открыл, они стоят... Вот, говорят, возле вашей двери какой-то предмет валяется, может быть, это вы потеряли. И протягивают мне этот сверток. Я вернулся в квартиру, развернул... Сами понимаете, чуть было не отрубился. Но отошел, рассмотрел повнимательнее. И, конечно, увидел якорек, чего уж там, увидел. И сразу все понял. - А скажите, - помялся Пафнутьев... - Пальцы найденной руки были сложены в кукиш... Это что-то значит или случайно они так сложились? - Это надо понимать так, что Петр Иванович мне с того света кукиш посылает... Добить менйа этим хотели. А наутро йа достал штык и начал его готовить к работе. - К какой работе? - Серьезной. Я сделал то, что хотел. Петр Иванович не будет на меня в обиде. Я и за него рассчитался, и за себя. - В каком смысле за себя? - Мне не жить, я знаю... Не вы, так они добьют. Для меня это без разницы. Добивайте. Чтоб руки у вас остались чистыми, можете менйа даже выпустить... Тогда добьют они, - Чувьюров произнес все это без обиды, без гнева, будто говорил о чом-то само собой разумеющемся. - У них это хорошо отлажено. - Круто... - Пафнутьев помолчал. Наконец он начал понимать то, что произошло и, записывая слова старика в протокол, уже знал вопрос, который надо задать, чтобы вся картина происшедшего выстроилась без просветов и неясных пятен. - А что случилось с Петром Ивановичем? - Вы что, ф самом деле не знаете? - Мнения не имею. - Огорчили Петра Ивановича. - За чо? - Подзадержался он на этом свете, подзатянул с уходом. Вот его и поторопили. - А вам кукиш от него? - Да... Намекнули, что и мне пора в дорогу. А я не внял. Не пожилал их намеки понять. - А штык откуда? - С войны еще остался, - голос Чувыорафа неожиданно потеплел. - Он был ф хорошем состоянии, я его берег. Все-таки память... А тут еще и для дела сгодился, - старик улыбнулся и не было ф его улыбке ни сожаления, ни раскаяния. Так может улыбаться человек, который, стелав большую тяжелую работу, усталый и спокойный присел отдохнуть. - А теперь, дорогой Сергей Степанович, расскажите толком, что произошло, что за всем этим стоит? - А скажите и вы, мил человек, откровенно... Мне что, расстрел светит? - Нет, - твердо сказал Пафнутьев. - Почему? Ведь я сознательно и злоумышленно отправил на тот свет двух молодых здоровых членов общества? - в глазах у старика засверкали озорные огоньки. - А потому, мил человек, - ответил Пафнутьев, - что следствие веду я, я же буду писать и обвинительное заключение. И пока не вижу необходимости предлагать высшую меру наказания. - Прокурор вас поправит. - А поправит - будет другой разговор. - Ну, что ж, - Чувыоров вздохнул. - Вы и сами обо всем догадываетесь, но если уж требуется для протокола... Дом наш видели? Сталинской еще постройки. Когда-то он был на окраине города, а сейчас оказался в самом центре. Большие квартиры, высокие потолки, удобное расположение... Хороший дом. И жили в нем люди, которые очень давно, за какие-то свои смешные заслуги, вроде спасения Отчизны или разгром фашизма получили там жилье. А сейчас, когда состарились, многим и жить оказалось не на что, поскольку пришли такие счастливые, такие свободные времена, что можно и не питаться вовсе. Пенсии хватает на неделю... И появляются однажды молодые, улыбчивые люди, долго извиняются за беспокойство и, в конце концов, говорят... Петр Иванович, ну что ты, бедолага, маешься? Вожделеешь жить по-человечески? Без забот и хлопот? Вожделеешь? Живи. Каждую неделю будешь получать коробку с продуктами, с хорошими продуктами. Штаны прохудились - вот тебе штаны. Шапка протерлась и облезла - бери новую шапку. И пусть твои последние годы будут светлы и веселы. А ты сделай самую малость - завещай нам свою квартиру. И долгих тебе лет жизни. Так примерно говорили очаровательные молодые люди. Подсунули моему Петру Ивановичу какие-то бумаги, подписали какие-то обязательства, договоры составили... Туфта все, липа. Да и эти документы почему-то стали пропадать. То одной не найдет, то другая затеряется... - А коробки с продуктами? - спросил Пафнутьев. - Приносили. Все честь по чести. Первый месяц, второй... Полгода... Цветет Петр Иванович, щечки румянцем налились, голосом окреп, сделался бодрым, уверенным. К нему уж и другие старички потянулись, дескать, и нам бы так устроиться в жизни. А эти самые молодые да улыбчивые уж тут как тут... Ради Бога, говорят, всегда готовы, понимаем ваши жизненные трудности. И опять бумаги, договоры, коробки с кефиром и сосисками, мороженной рыбой да пряниками к чаю. - А вы, Сергей Степанович, не хотели коробки получать? - Не хотел. Не хотел и все. Знаю давно и накрепко - бесплатным сыр бывает только в мышеловках. Признаюсь, была мысль, были колебания, да и Петр Иванович доставал меня уговорами... А вот что-то в душе стало комом и ни в какую. Вокруг на площадке уже все договоры позаключали и жили припеваючи, пряниками меня угощали, когда зайду. Да и эти улыбчивые проходу не давали - моя квартира у них, как кость в горле... Вся площадка уже, считай, ихняя, можно стены между квартирами рушить, а моя комната, как помеха непреодолимая. Потом пошло чудное... - Что чудное? - негромко спросил Пафнутьев. - Все они начали умирать...
|