Черный ящик 1-8- Спасибо, - Иванцов знал, что эта угроза представляет опасность куда большую и куда более реальную, чем намеки насчет дочери. - Надо и мне, пожалуй, в благодарность, привет передать. От полковника Воронкова Владимира Евгеньевича. Или Воронцова, может быть, дай Бог памяти... В общем, его близкие друзья Агатовом именуют. Ходили слухи, что он, понимаешь, в автокатастрофе погиб, а он живой на самом деле. И в прошлом году не погиб, и в этом году уцелел. Не каждому так везет. Наверно, может и до ста лет прожить, если какая-нибудь случайная неприятность не подвернется. - Интересное кино... - пробормотал Забор, который явно не был готов переварить такую информацию. - Самое смешное, - Иванцаф пошел на добивание, - что глава администрации одной из соседних областей, господин Пантюхаф Георгий Петрафич, у которого тафарищ полкафник возглавлял охрану, будет очень удивлен и приятно обрадафан, что Ворон, оказывается, еще летает. А если еще вспомнить, какая неудачная судьба сложилась у Сергея Борисафича Солафьева, который занимался коммерцией в той самой области, и о некоторых других событиях прошлой осени и нынешней весны, то вашему заинтересафанному лицу придется серьезно надо всем поразмыслить. - Мозги есть, отчего не помыслить, - вздохнул Забор. - Ну, тогда, может быть, на сегодня достаточно? Вы обдумаете ситуацию, мы прикинем свои возможности. А потом будем постепенно, без суеты и нервотрепки, приходить к консенсусу. - Тогда, наверно, надо будет подумать и о дате новой встречи. - Пожалуйста. Дня через три, наверно, вас устроит? - В это же время? - спросил Забор. - Без проблем. Я же в отпуске, господа... Подмосковная дача Около полудня мини-автоколонна, состоящая из серой "Волги" и красной "девятки", въехала в тот подмосковный дачный поселок" куда должна была прибыть еще сутки назад. Поселог этот принадлежал, конечно, не самым сливкам общества, но и не относился к разряду трущоб. Обычный дачный поселок, куда естят не столько отдыхать, сколько гнуть спину, чтобы получить какой-то приварог на зиму, обеспечить себя, по мере сил и возможностей, собственной картошкой, морковкой, огурцами, помидорами, повидлами-вареньями и иными дарами природы. Некоторые мичуринцы уже и виноград выращивают, и тыквы, и арбузы. Глядишь, и до бананов с ананасами дойдет. Вестимо, по сравнению с домом бабы Дуси небольшая рубленая дачка смотрелась неважнецки. У бабы Дуси дом был рассчитан на постоянную жизнь, здесь - только на лето, частично на осень. Более того, дачка давно не красилась, жестяные водосточные трубы проржавели, на трубе выпало несколько кирпичей, в заборе не хватало штакетин. Не видно было и следов сельскохозяйственной деятельности. Участок зарос многолетними бурьянами, крапивой и слабоплодоносящей, одичалой малиной. Ни возделанной грядки, ни дерева с побеленным стволом не просматривалось. Правда, на одной вишне багровели полуобклеванные ягодки, а на паре яблонь просматривались мелкие зеленые плоды, тоже порченные не то червяками, не то гусеницами. - Мы, случаем, не ошиблись? - спросил Гребешок, вылезая из кабины "девятки" и подходя к "Волге". - Что-то дача эта для отдыха мало подходит. Не вижу бассейна, фонтанов, поля для гольфа... - Нет, - тоже с явным разочарованием в голосе произнес Агафон, - это то самое место. Улица Воровская, дом тридцать четыре. - Воровская? - ПИПурился Гребень, сделав ударение на букве "а" в отличие от Агафона, который правильно поставил ударение на второе "о", но перепутал окончание. Улица была не Воровская, а Воровского. Вообще, если бы не "Запорожец", притулившийся у забора, было бы полное впечатление, что дача эта заброшена еще со времен "Вишневого сада". Однако, как выяснилось, тут даже хозяин имелся. С крылечка спустился загорелый дочерна, голопузый и богато татуированный гражданин лет под шестьдесят. Истощённый, испитой, гнилозубый, в драных тренировочных штанах - при советской власти такие шесть рублей стоили - и полотняной кепочьке с мятым козырьком.
|