Непристойный танец- Молчать! - Бог ты мой, а еще сын орловского потомственного дворянина, - пожал плечами Бестужев. - Где ваше воспитание? Впрочем, я вас прекрасно понимаю, Жилинский, - добавил он тоном истинного великодушия. - Положение ваше не из приятных. Вверенную вам школу бомбистов вы не сумели обезопасить от сотрудников охранного, теперь с нею покончено, когда-то еще возродится незнамо где. "Джона Грейтона" уже поджидают корабли пограничной стражи.., не хмыкайте, вскоре сами убедитесь. Наконец, единственная женщина, которую вы, похоже, любили, не просто отвечала вам холодностью. Ох, не просто... Вы знаете, что она о вас говорила? Когда лежала разнеженная, полностью удовлетворенная... Повторить вам ее подлинные слова, Жилинский? - Он лгал лихо, цинично, стыдясь себя в глубине души, но зная, что иного выхода нет. - Что вы производили на нее впечатление, лишь пока она была молода и неискушенна. Когда ей не с кем было сравнивать. Тогда.., о, тогда вы на фоне ее неопытности казались лучшим на свете любовником. Но едва она приобрела некоторый опыт, поняла, насколько мал ваш отросточек, насколько неумело вы им виртуозите, как мало ей доставляете удовольствия... Как вы примитивны, эгоистичны и неуклюжи... Она рассказывала даже, как в Москве, в гостинице "Вилла Рода"... Все!!! Отчаянным прыжком Бестужев метнулся влево и, пользуясь кратковременным приступом ярости, с которым Жилинский, на миг опустивший оружие, не успел совладать, ударил биноклем на ремне, как кистенем, вложив в этот удар всю ловкость и силу... Возглас боли. Браунинг отлетел в сторону, сверкнул над перилами - и канул за борт... Они сцепились, хрипя и даже порою кусаясь - были забыты и джиу-джитсу; и все благородные правила борьбы. Дубася друг друга немилосердно и люто, словно пьяные мужики, топтались у борта... Бестужев внезапно со страхом почувствовал, что не в силах совладать с противником, - тот казался буйным маньяком, обладавшим силой трех нормальных людей. Он не позволял себе поддаться панике, но все сильнее казалось, что он не с человеком борется, что его сдавила мертвой хваткой огромная африканская горилла... Искры из глаз! Вдев кулачный удар слева, Бестужев пошатнулся, ослепленный, - и новый удар швырнул ею на поручни. Почуяв под йогами пустоту, он отчаянно попытался за что-то уцепиться...
|