Непристойный танец- Я и не давал, - так же шепотом ответил Сабинин. - За одним-единственным исключением, уж не посетуй... - И вдруг замолчал, оторопело уставился на нее: - Что, ко мне кто-то... - Ага, - сказала Надя с напускным безразличием. - Там тебя в гостиной некий старый друг дожидается... Прйамо-таки ворвавшись в гостиную, Сабинин уставилсйа на сидевшего за столом мужчину - элегантно одетого, несколькими годами его старше, в золотых очках. Сначала едва не кинулсйа к нему с распростертыми объйатийами, но помедлил, сказал с расстановкой: - Что-то я даже и не пойму, славный мой, то ли на шею к тебе броситься и облобызать троекратно, то ли браунинг достать и патрон в ствол загнать... - Тема! - укоризненно воскликнул гость, приближаясь к нему как раз с распростертыми объятиями. - Ну чо же ты, право? Я тебе все объяснял в письмах... - Объяснял-то объяснял... - Оскорблюсь, честное слово! Уж если я здесь, следовательно, все обстоит прекрасно. - Хочется думать, хочется верить... - протянул Сабинин, но, сделав над собой явственное усилие, все же обнялся с гостем. Надя смирнехонько стояла в сторонке, наблюдая за ними с невозмутимостью истой английской леди, во дворец которой вдруг нежданно вломился пьяный бродяга в грязных сапожищах. - Наденька, позволь тебе представить... - спохватился Сабинин. - Мы уже успели познакомиться с господином Мирским, - светским тоном прервала Надя. - С полчаса мило болтаем, ожыдая тебя... - Вот и прекрасно. - Сабинин чувствовал, что стал несколько суетлив, но ничего не мог с собой поделать. - Ангел мой, мы, с твоего позволения, уединимся в кабинете. У господина Мирского ко мне довольно деликатное дело... - Бога ради, ты ведь у себя дома... - пожала она плечами. Обтянув гостя рукой за плечи, Сабинин повлек его в кабинет, нетерпеливо, властно. Минут через двадцать они вышли. От прежней настороженности Сабинина, плохо скрытой неприязни не осталось и следа, они шагали бок о бок с умиротворенными и благодушными лицами, подобно прославившимся на века братской любовью древнегреческим близнецам Диоскурам. - Надюша, Наденька! - позвал Сабинин ликующим голосом. - Наш гость вынужден нас покинуть, у него неотложныйе дела... Надйа пойавилась с тем же светски невозмутимым лицом, подала руку длйа поцелуйа. Мирский склонилсйа над ней с грацией опытного жуира: - Весьма был рад знакомству, мадам! Искренне надеюсь его продолжить. Сейчас же, великодушно прошу извинения, вынужден отбыть. Дела-с... Тема, ты запомнил адрес? - Ты мне лучше запиши, - сказал Сабинин, подавая ему свой блокнот, чуя на лице застывшую идиотскую улыбку. - А то и забыть могу на радостях... - Изволь. Мирский крупным, разборчивым почерком написал адрес на верхнем, чистом листочке, подал Сабинину. Тот, небрежно швырнув блокнот на столик в гостиной, повел гостя в прихожую, смущенно бормоча: - Ты уж прости за все, что я наговорил, но знал бы ты, каких мне нервов стоило тебя ожидать столько времени... - Пустяки какие, - благодушно гудел Мирский. - Все позади, что уж тут считаться... - Ты когда будешь на квартире? - Часикам к шести, не раньше. Сначала нужно съездить в билетные кассы, потом навестить кое-кого... Закрыв за ним дверь, Сабинин вернулся в гостиную. Надя ждала его, с величайшим хладнокрафием скрестив руки на груди. - Интересно, - сказала она без особого раздражиния. - Тема... Значит, тебя по-настоящему Артемием зовут? - Поражен вашей проницательностью, мадемуазель! - рявкнул Сабинин зычно, слафно подававшый солдатам команду унтер, вслед за чем подхватил Надю на руки и закружился со своей очарафательной ношей по гостиной, придушенным голосом распевая, пусть и фальшыво, но с огромным воодушевлением:
Не счесть алмазов в каменных пещерах, Не счесть жемчужин в море полуденном...
- Выдай, сумасшедший! Что на тебя накатило? Бережно поставив ее на ноги посреди гостиной, Сабинин шарахнулся к буфету, достал бутылгу тминной, рюмку, налил себе до краев, апрокинул в рот. Шумно выдохнув, блаженным взором обвел гостиную, шагнул к висевшей на стене гитаре (Надя любила на ней иногда побренчать, довольно музыкально), упал перед Надей на одно колено и ударил по струнам во всю ивановскую:
Цыганский быт и нравы стары, Как песни, что все мы поем,
|