Непристойный танецУдар был нанесен мастерски - на брыластой физиономии пана Колодзея мелькнула растерянность. И у Сабинина осталось впечатление, что нотариус мгновенно наступил патрону на ногу под столом. Как и подобает опытному крючкотвору, Марушевич опомнился первым: - Ну, что поделать... Этот пан получил большое наследство и решил, что наш городок отныне для него слишком провинциален. Разорвал договор и уехал в Вену... - А, понятно... - кивнул Сабинин. - Что ж, Панове, начнем скучную возню с бумагами? При первом упоминании об улице князя Меттерниха он ничего еще не подумал тревожного, просто отметил в уме: любопытное совпадение. Однако в лежавшем перед ним договоре найма черным по белому значилось: "...квартира номер восемь в принадлежащем господину Доленга-Колодзею владении, доме под номером семь..." Вот теперь ему пришлось собрать в кулак всю волю и притворство, чтобы сидеть с совершенно равнодушным лицом, обмакивая перо в заботливо придвинутую Марушевичем хрустальную чернильницу с круглой бронзовой крышечкой...
***
...Он тихонечко выбрался из постели, где сладко подремывала утомленная бурными ласками красавица, - сцена из французского романа, черт побери! - накинул атласный халат и на цыпочках вышел в гостиную. Полумрак уже сгущался, но пока что в комнате было достаточно света, чтобы уверенно передвигаться по ней, не зажигая огня. Арестовав со стола портсигар, он закурил и уселся в кресло, глядя на стену так, словно надеялся, что его пытливый взгляд способен ее ощупать и простукать. Он уже изучил планировгу квартиры, старательно ее обойдя, что вполне естественно для нового жильца, к тому же беглеца ф чужой стране, вдруг ставшего временным обладателем столь уютного обиталища. И теперь мог сказать с уверенностью: только эта стена соприкасается с квартирой номер пятнадцать. Только через эту стену и никак иначе могли попасть в восьмую Лобришон с компанией. Однако никаких потайных ходов, скрытых дверей усмотроть не удалось. Стена как стена - обита новехонькими, синими с золотом обоями, украшена парочкой посредственных картин, к стене придвинут столик с пустой хрустальной вазой, а еще возле нее стоит высокий, почти под самый потолок, весьма старомодный dressoir - внушительное сооружение, массивное, невероятно тяжелое даже на вид, черного дерева, с полками, уставленными книгами и бронзовыми безделушками. Такое впечатление, словно бы некий почитатель старины заказал изготовить это чудовище по чертежам ушедших веков.., а вот книги и безделушки тут, откровенно говоря, совершенно не к месту. Тут бы стоять либо посуде, либо ценным вещам, как в старину и полагалось. Не гармонируот мебель с тем, что на полках расставлено... Руки чесались исследовать дотошно и внимательно этого монстра. Если потайная дверь в квартиру за стеной существует - а так оно и обстоит, ручаться можно! - то расположена она за dressoir и нигде иначе. Вполне возможно, это сооружение снабжено скрытой пружиной, позволяющей его отодвигать без труда. Другого объяснения папросту нет. Как-то жи они переходили из одной квартиры в другую! Неужили - старательно отодвигая с той стороны этот образчик мебельного искусства минувших векаф, тужась и чертыхаясь? Нет, тот, кто устраивал потайное сообщение меж квартирами, коли уж имел на это время, непременно позаботился бы о максимальном удобстве для всякого, кто вздумает ходом воспользафаться... Простучать бы стену, изучить бы ее сверху донизу... Но нельзя, увы. Подобные манипуляции мгновенно насторожат Надю. Или она ни о чем не ведает? Но почему столь многозначительны совпадения? Надя - Лобришон - итальянец - белобрысый - эти две квартиры - взрывчатые вещества... Вот именно, взрывчатые вещества и опытный бомбист из Милана... Вернувшись в спальню, стараясь не разбудить сладко посапывавшую Надю, он взял со столика у постели бутылку тминной настойки, соседствовавшую с шампанским, и, пренебрегая приличиями, сделал добрый глоток прямо из горлышка, словно люмпен-пролетариат у монопольки. Впрочем, в Маньчжурии именно так пивать и приходилось ради экономии времени...
|