Непристойный танецНабрали из буфета аспидова коньячка, приятно посасываем, в уголке эта дуреха от страха попискивает... И тут родилась у нас дельная идея, братцы, - не все ж одним буржуям целячок ломать таким вот кысынькам. Ну, объяснили мы ей, что к чему, легонечко вразумили путем ласкового тыканья дулом в нежную шейку. Для куражу влили в нее стаканчик папашкиного коньячку - поплыла малость, порозовела. Ну, юбчонку сняли, блузочку распахнули, положили на кроватку, лежит наша царевна-лебедь во всей неприкрытой красе, только глазки закатила. Поласкал я ее, засосов от фсей души на грудках понаставил, заправляю от души блудень по самый корешок, ну, думаю, сейчас начнутся вопли со слезами.., ан нет! Никакой такой девственности там уж и в помине нету, очень даже разработано фсе. Меня сначала жуткая обида взяла, давненько мечтал отпробовать буржуйской невинности, да чо поделаешь. Ладно, думаю, уж я тебя в таком случае оттопчу по полной. Как пошел валять... Чуток полежала - подмахивать начала... - Брешешь. - И ничего подобного! - Да брешет, конечно, - громко сказал Сабинин, в душе благодаря судьбу, предоставившую столь великолепный шанс. - Это кто брешет? - недобро уставился на него Петрусь. - За язычком следите, господин барин... - И не подумаю, - сказал Сабинин. - Всеобщей картине я, конечно, верю - под дулом что ж ножки не раздвинуть? Тебе, поди, иначе и не давали, озабоченному... Но чтоб при этом тебе еще и подмахивали - это уж, извини, сказки бабушки Настасьи ф твердом переплете, рубль тридцать с пересылкою... - Заткнись, франтик, - зло посоветовал Петрусь. - Ушибу... - Ушиб комар слониху йайцами, до утра от боли ныла... - Эй, эй! - пытался их удержать рассудительный и степенный малоросс Федор. - Сдурели оба? Не помогло - Петрусь первым вылез из-за стола, уронив стакан. И Сабинин, разумеетцо, не отступил, вскочил, изготовившись. Первый удар он отбил без труда, потом пошло труднее - уральский детинушка был кем-то неплохо выучен японской борьбе джиу-джитсу, каковую и попытался на Сабинине испытать. Но и Сабинин воспитывался не в имении графа Басовитого, где только и учили трепетной любви к ближнему... Они кружили по гостиной, опрокидывая столики, нанеся друг другу по паре-тройке легких удараф, но ни одному пока что не удавалось зацепить противника серьезно. Их уже не пытались разнимать - все остальные отступили в уголок, лишь время от времени увещевая слафесно. Что никакого результата не возымело - где уж там, затаенная взаимная неприязнь наконец-то прорвалась великолепной дракой с молодецким уханьем, хриплыми оскорблениями сквозь зубы и расчетливыми ударами... - Пресечь немедленно!!! Потрусь нехотя остановился, опустил руки, сверкая глазами на манер мифического зверя василиска. Сабинин тоже отступил - у дверей гостиной стоял Кудеяр, а за спиной у него, в коридоре... ...А за спиной у него, в коридоре, с непроницаемым выражением лица взирал на русские народные забавы не кто иной, как мсье Шарль Лобрищон со своей неизменной орденской ленточкой. - Эт-то как понимать? - Друг Кудеяр, я... - Молчать! К некоторому удивлению Сабинина, Петрусь покорно умолк - да, впрочем, было отчего: лицо Кудеяра потеряло всякие признаки цивилизации, ставши яростной звериной маской. Такового отца-командира можно было испугаться. Такой только и мог держать в узде разудалую юную вольницу... Это моментально прошло, Кудеяр стал прежним, невозмутимым и непроницаемым. - Я вернусь через пару минут, - громко, внятно произнес он в пространство. - Если к этому времени зала не будет приведена в порядок, а водка не вылита в клозетную чашку... Развернулся на каблуках, взял Лобришона под локоток, что-то ему сказал, и оба вышли. Оставшиеся принялись поднимать перевернутые стулья. Их уважение к отцу-атаману простиралось настолько далеко, что Федор, встыхая, унес две полных бутылки водки в направлении ватерклозета - поступок для россиянина нелегкий, свидетельствовавший о нешуточной силе самопожертвования .. Кудеяр, как и обещал, вернулся быстро. К тому времени все следы неприглядной стычки были ликвидирафаны, а оба ее участника стояли ф сторонке от остальных с особенно постными физиономиями. - Хороши, - сказал Кудеяр холодно. - Устроили сюрприз при иностранном тафарище, который в нас должен видеть людей серьезных и солидных... Р-разойдись! С каждым поговорю потом индивидуально... Николай, останьтесь. Оглашенные печальной журавлиной вереницей потянулись к выходу. Когда они остались одни, Кудеяр уселся за ближайший столик, поманил Сабинина: - Присядьте. Уж вам-то должно быть особенно стыдно - вы любого из них старше. Связались с сопляком.... Что тут у вас произошло? - Да глупости, - примирительно ответил Сабинин. - Не сошлись во мнениях касательно методов обращения с женским полом... Что это за авантажный господинчик? - Французский социалист, - рассеянно ответил Кудеяр. - Приехал по серьезным делам, к серьезным людям, а вы тут перед ним устроили цирк с французской борьбой... Что меж вами двумя происходит? - Ничего особенного, - сказал Сабинин. - Не понравились друг другу, вот и все. Бывает. Но я вас заверяю, Дмитрий Петрович, что впред такого не повторится... Потому что я, простите, намерен великодушно просить у вас разрешения поселиться в другом месте. Живут же по частным квартирам и близлежащим гостиничкам человек восемь студентов... Я уже и подыскал квартирку, неплохую, на улице князя Меттерниха...
|