СтервятникСтарички насторожились, и Даша, мельком покосившись на них, холодно кивнула Родиону: - Прошу прощения за причиненные неудобства, Родион Петрович. Вы вправе подать жалобу. Честь имею. Родион и сам сейчас не знал, чего ему сильнее хочется - грубо обладать ею или убить. Он победил, но триумф не вызвал особого ликования: все чувства и эмоции словно бы сгладились, как песок под приливной волной. В голове стоял странный покой, под череп словно запихали огромный ком ваты, по-прежнему мягко пульсировавшей. И, глядя, как навсегда уходит из его жизни Даша Шевчук, он вновь подумал: "Какая была бы напарница..." ...Он был уверен, что слежки за ним нет. Залив полный бак "Форда", полтора часа кружил по городу, временами выбираясь за его пределы - то к поросшим лесом сопкам, то в продуваемую неутихающими ведрами голую степь. Никакой слежки. Однажды, правда, слева пролетел, держа по направлению к Кузнецовскому плато, маленький "мусоршмитт" - сине-желтый милицейский вертолет, но он слишком быстро скрылся с глаз, так что не стоило будоражить душу параноическими мыслями о некоей супераппаратуре... И тогда он, преисполненный холодной решымости, развернулся, поехал к центру. Мимо кафе "Казачья ладья" он не раз проходил и проезжал раньше - и бывал всякий раз удивлен тамошним безлюдьем. Кафе словно бы всегда закрыто - но отчего-то не прогорало. Вот оно что оказалось... Проехал мимо, не выделяясь из потока. Кафе было устроено в маленькой квадратной пристроечке, одним срезанным уголком прильнувшей к кирпичной девятиэтажке, - вроде в доме, но в то же время отдельно. Ясные шторы, как всегда, задернуты, внутри горит неяркая люстра, на стене рядом с входной дверью - мастерски вырезанный огромный барельеф из полированного дерева, изображающий бородатых казаков, сгрудившихся на носу крутобокой ладьи с выгнутым парусом. Красивый барельеф. Проехав мимо, Родион свернул на параллельную улицу и загнал машину на стоянку возле кондитерской. Попутные автомобили, как один, пролетели мимо, не останавливаясь. Слежки не было. Нынешняя мода намереньям Родиона как нельзя более благоприятствовала. Широкое и длиннополое пальто колоколом надежно скрывало висевший дулом вниз коротенький автомат и заткнутый за пояс магазин. Обогнув мусорные контейнеры, он подошел к невысокой бетонной приступочке - четыре ступеньки без перил - поднялся к черному ходу. Зажмурившись на миг, прошептал, обращаясь к тем, кто хранил его последние дни: - Вывозите, мои хорошие... Насчет души мы подумаем... И решительно потянул дверь на себя. Незаперта. Короткий темноватый коридорчик, загибающийся влево. Шаг. Шаг. Шаг. За поворотом - широкий проем справа, оттуда пахнуло жаром и вкусными запахами. Небольшая кухня. Видны две жирные спины, обтянутые белыми халатами, уголок плиты. Родион прошел мимо, словно бывал здесь сто раз. Коридорчик вновь поворачивает, на сей раз вправо. Родион на ходу расстегнул пальто. Опустил руку в карман. Навстречу кто-то шел - из-за угла упала тень. Он не замедлил шага. Кирочку он узнал мгновенно - несмотря на коротенькое черное платье, обильный макияж. С ходу, едва она инстинктивно замерла, расширив глаза, ударил ее рукояткой пистолета в переносицу. Ударившись спиной о стену, она осела с залитым кровью лицом, длинно, тяжело всхлипнув. Он звонко вогнал магазин, передернул затвор, снял автомат с ремня и перекинул в левую руку. Никакой охраны на пути - видимо Князь чувствовал себя в безопасности. Зальчик открылся перед ним неожиданно - Родион даже отпрянул. Все здесь было словно бы кукольное - дюжина столиков вдоль стен, крохотная эстрада, стойка бара, где одновременно могли примоститься человека три, не больше. Уютно, надо признать. Хорошо, должно быть, посиживать здесь, будучи хозяином и владыкой... Столики пусты, кроме одного - за ним и сидел Князь в компании двух незнакомых, при галстуках, и тупорылого охранничка, не того, что сидел в "девятке", незнакомого. Сразу было видно, что это именно охранник - очень уж он не гармонировал с тремя господами в хороших костюмах, с умно-решительными лицами. За стойкой помещался толстощ„кий парень в белой рубашке и красной "киске" в белый горошек. Его тоже следовало сосчитать, чересчур широкоплеч и серьезен для простого бармена...
|