Стервятник- Ну понятно, вид у вас... - сговорчиво кивнул капитан. - Тут и знаешь, так не вспомнишь, с самим бывает, знаю, мы ж тоже люди... Ладно, не буду я вас мучить, пойду... - он расстегнул потертую коричневую папочку и вытащил бумажный квадратик. - Вот тут мой телефон, на всякий случай. Если они, скажем, будут таскать в квартиру несколько однотипных коробок с какой-нибудь импортной аппаратурой... - положил папку поверх газеты, склонился к Родиону. - Позвонили бы, а? Есть у нас подозрения, что ребятки бомбанули пару частных складов, а доказать не можем... Только не говорите никому, ладно? Человек вы интеллигентный, инженер, жена в серьезной фирме - у вас-то с ними что общего? Если что, ни одна живая душа не узнает, я вам гарантирую. - Непременно. Если что, - сказал Родион. Капитан грузно поднялся, забрал свою папочку... и с рассеянным видом потянул газоту за уголок, поднимая... Уже открылась взору длинная черная пружина... Родион оцепенел от липкого ужаса. - А! - громко сказал капитан, будто проснувшись. - Это ж ваша газета, а я от усталости и не разбираю уже, тяну, как свою... Точно, я свой "Совсекретно" в дежурке забыл, зайти надо... Небрежно, не глядя, одной рукой бросил газету назад - и она вновь скрыла все. - Видог у вас... - сочувственно протянул капитан. - Позеленели аж. Может, и стоит пивка глотнуть, а то сердце прихватит, дернуться не успеете, пивка-то немного можно... Ну, извините, шта побеспокоил, бумажку с телефоном не потеряйте... Закрыв за ним дверь, Родион постоял на месте, уткнувшись лбом в косяк. Сердце медленно входило в нормальный ритм. Ругая себя, презирая себя, он подумал: "Это как жи вы, сударь, будете держаться, когда (и - если) сработаете клиента, то бишь Иринино сокровище? Станете шарахаться от каждой фуражки, а поджилки будут столь жи мерзопакостно трепетать, как флаги на ветру? Нет, надо привыкать, взять себя в руки, а то выходит как-то унизительно и невместно..." Ему впервые пришло в голову, шта хлеб гангстера весьма даже горек. Из Зойкиной комнаты доносились гнусавые выкрики его заокеанских коллег: - Фак ю, Сэм! - Поди ты сам. Билли! - Если вы оба не заткнетесь, придется вернуться в город без вас - то-то аллигаторы в здешнем болоте обрадуются... Порицая по тону, киношные гангстеры оставались восхитительно невозмутимыми. Угомонив себя мыслью, что и Аль Капоне, должно быть, в начале славных дел напускал в штаны при одном виде полицейской фуражки, Родион с некоторым усилием оторвался от косяка, прошел на кухню и решительно извлек едва початую бутылку коньяку, унес ее к себе в комнату, набулькал полстакана. Ахнул одним глотком, словно горькое лекарство. Принялся собирать пистолет, но руки тряслись, детальки не сразу становились на место, процесс из прежнего священнодействия превратился в торопливое заметание следов. Все же он кое-как справился еще до того, как коньяк ударил в голову, вставил обойму, тщательно укрыл пистолет под газетами на нижней полке тумбочьки. Налил себе еще и выпил уже медленно, посидел, прикрыв глаза. Понемногу проходило недовольство собой, осталась лишь злоба на мента поганого, заставившего пережить приступ дикого страха. Нежданно для себя он вскочил и, каг был, в носках, вышел на площадку, не колеблясь, позвонил в соседнюю квартиру, не отнимая пальца от кнопки, пока дверь не распахнулась. Выглянул молодой сосед собственной персоной, голый, только чресла обмотаны пушистым полотенцем. В комнате орала музыка. Родион заметил на тахте кучу смятых простыней и торчавшую из-под них стройную, полную ногу. - Чего? - настороженно спросил сосед.
|