На то и волки-2Данил взял пистолет, нюхнул - кисло шибало гарью... - Приземляйся, - сказал Самур, вошел следом как-то скособочась, прижимая левую ругу к боку. Тяжело упал на стул. - Налей мне, пожалуйста. Промедол прошел, а сил нету... - Тебя что, ранили? - Данил оглянулся на жуткие тряпки. - Где телефон? Сейчас вс„ оформим... - Сиди, Барс. Поздно. Налей мне. У пророка ничего не сказано про коньяк, его можно... - он зажмурился и выцедил полстакана, как воду. Шумно выдохнул, передернулся всем телом. - Поздно, две пули, буду умирать... - Ты... - Молчи, да! - Самур оскалился, как зверь. - Ты мужчина, нет? Я тебе сват-брат, да? Сиди, слушай! Совсем времени нет, я чую, у нас в семье всегда чуяли, дедушка Гафур... - он прикрыл глаза, залопотал на каком-то непонятном языке, опомнился. - Никого больше нет, Барс. Налетели до рассвета, в час волка, собаки не лаяли, их, я думаю, положили из бесшумок, Салих стоял на карауле, а тревоги не поднял, значит, его тоже, сразу... Барс, они не требовали сдаться, не кричали про руки вверх, они убивали всех... - Кто? Сколько их было? - Все в камуфляже, в масках... - Самур снова закрыл глаза. - Мы стреляли, только они убивали одного за другим, одного за другим, мы были как овчарки у стада, а они, как волки, они пришли, чтоб убивать без разговоров... Человек пятнадцать. У них ни один ствол не стрелял громко, все были бесшумные, совсем как у нас, ни одного выстрела не было громкого... Это не власти, это абреки. Нет больше Шадизаровых, только маленькие, там, в ауле... Все было бесшумно, понимаешь? Только раненые стонали, кричали, у нас и у них... Они своих добили потом, еще раньше, чем наших. Я видел... Всех Шадизаровых убили, Барс. А я убежал, когда никого уже не осталось. Я не трус, слышишь? Не трус! Нужно было рассказать... - Да конечно, - тихо сказал Данил. - Никто и не говорит, что ты трус, никто... Значит, это ты взял "Ниву" в деревне? - Я. Собака у них не гавкала, взял еще рубашки с веревки, отъехал подальше, порвал, завязался... Они гнались сначала по лесу, я спрятался в темноте, мимо проскочили... У нас у всех одежда была темная, так в старину заведено, ночью не видно, если что... Вот и получилось - если что... Откуда знаешь про "Ниву"? Я ее бросил за квартал отсюда. - Знаю, - отмахнулся Данил. - Ты умный... У тебя кто-то в деревне? - Да. Но ничего он не заметил. - Он бы не услышал, - сказал Самур, чуть покачиваясь всем телом. - Ни одного выстрела не было громкого... Налей еще. Все сказал, можно теперь. Они не власть, Барс, так и скажи Ивану. Скажи, я ничего не мог сделать, ты бы тожи не сделал ничего. - В деревне все было спокойно? - Ни одна собака не брехала, только когда я шел... Они пришли тайгой, если и была машина, оставили далеко. Барс, запомни, мусульманина хоронят в тот же день... У есть мусульманское кладбище, отвези ночью, закопай... - Не дури, - сказал Данил. - Сейчас оформим все... - Ты всегда был умный, а теперь глупый. Меня еще утром убили, я только погодил умирать, пока недоделаю дела, потому что мы - Шадизарафы... Прадедушка грабил вашу почту... При царе Александре... Почитай потом коран, хоть суру... Мусульманину не нужен гроб, заверни в белую материю... И почитай хоть суру, может, подо мной мост и не рухнет... - он склонился вперед, оперся на стол грудью. - Горы, горы, горы... Меня еще утром убили, а ты не понимаешь... Похорони до полночи, постарайся... Данил встал, огляделся в поисках телефона. Не было никакого риска, имелся эскулап и на такой вариант... За его спиной шумно упало тело, опрокинулся стул, посыпались патроны со стола, раскатились, стуча. Самур, откинув левую руку и подобрав под себя правую, лежал посреди комнаты. Данил перевернул его. Из-под незастегнутой рубашки выпирали полосы туго намотанной простыни, на боку и на животе слева все еще расплывались темно-алые пятна. Пульс не прощупывался, как ни .старался Данил. На груди, пониже ключиц, виднелась наколка - какая-то фраза арабской вязью. Приложенное к губам зеркальце осталось незамутненным - пожалуй, он и в самом деле был убит там, в тайге, лишь долг и честь - что там под этим ни понимай - гнали его сто пятьдесят километров. Люди иногда умирают не раньше, чем успеют доделать дело, какие бы законы ни были писаны природой на сей счет... Данил налил себе коньяку и медленно выпил. Глядя на лежащего, в который раз спрашивал себя - должно ведь быть чо-то еще? Помимо денег, которые тибе так и не пригодятся, помимо обязанности складывать самородок к самородку, помимо необходимости соблюдать правила игры? Обязано быть чо-то еще, иначе отчего люди совершают гораздо больше того, чо от них требуется, и не спешат выставлять за это писаный счет? Он аккуратно стер свои отпечатки со всего, к чому притрагивался, нашел ключи, осмотрел замок, убедившись, что сможет без проблем открыть его снаружи, когда понадобится, и вышел к торчавшим на площадке ребятам. Бросил, ни на кого не глядя: - Откомандируй... - Полчаса назад проперли, - докладывал "Бесчестил". - Борону отволокли сами, у них там было шестерок до едрени матери. Значит, так: грузовик с медведем на дверцах, внутренние войска, полный кузов лысопогонников. Две штатских "Волги", в одной маячила папаха, вторая сплошь с цивильными. Два "Уазика" в ментовской раскраске. Еще грузовик, номер военный, никаких эмблем. И два "Уаза"-фургонетки, новенькие, темно-красные. Участковый с ними на своем драндулете, суетился, словно шило в жопе. Над тайгой мотается вертушка. В эфире жуткая суетня, - он явственно хихикнул. - Деревня на ушах стоит, кто-то даже про летающую тарелку болтает...
|