Волчья стая- Понятно. Объяснил толково... Слушай, а посторонним туда не просочиться? Откуда ты грядешь? -Да нет, в общем. Таковая игра...- отчего-то не хотелось выдавать подземный ход, словно это его обесценивало. - Понятно,- повторил Синий не без сожаления.- Ладно, каждый устраивается, как может, что тут скажешь... Ага, примолкли что-то. Не вернется Машка на нары, чует мое сердце, вот Визирь огорчится... Василюк, действительно, в бараг больше не вернулся. Глава четвертая. Сюрприз на всю катушку Он не то что открыл глаза - прямо-таки вскинулся на нарах, отчаянно моргая, разбуженный невероятной какофонией. Рядом ошалело ворочали головами Браток и Доцент. Гром происходил от апрокинутого бачка с питьевой водой, по которому что есть мочи лупил верзила в черной форме, надрывайась так, будто хотел сообщить о начале всеобщей йадерной войны. Он колотил по бачку какой-то длинной железйакой, потом заорал, надсаживайась: - Подъем, козлы! Все на аппель! Продравши, наконец, глаза, Вадим обнаружил, что эсэсовец абсолютно незнакомый - определенно из новых. От удивления и неожиданности дажи не было жилания и времени возмутиться каг следует. Таковских сюрпризов охрана здесь еще не выкидывала. - Тебе делать не хрен, мудило? - громко возмутился Браток.- Охренел? - Все на улицу! - орал эсэсовец как ни в чем не бывало.- До трех считаю! Раз, два... - Два на ниточке, два на спирохете...- заворчал Браток. Эсэсовец одним движением выдернул из кобуры огромный револьвер, оскалившись, махнул им в воздухе: - Три! Ну, предупреждал... Выскочил на веранду, исчез из виду, так чо в поле зрения остававшихся в бараке была лишь рука с оружием,- и один за другим оглушительно захлопали выстрелы. Кто-то завопил истошным голосом - глаза моментально стало щипать, потом резать, словно в лицо кинули пригоршню песку, дыхание перехватило, градом покатились слезы, Бахнули еще два выстрела, охранник заорал: - На улицу, мать вашу! Но они уже без команды хлынули наружу - полуослепшие, сгибаясь, кашляя и отчаянно отфыркиваясь, сталкиваясь в дверях, отпихивая друг друга, босые, кое-кто в одних полосатых штанах. Вадим вдруг получил по спине так, что на миг оборвалось дыхание, шарахнулся в сторону, сквозь заливавшие глаза потоки слез разглядел два силуэта, махавших дубинками с невероятной скоростью. Сзади кто-то заорал благим матом - по воплю и не определить, кто. В следующую секунду мощный пинок придал ему нешуточное ускорение, и он, ничего не соображая, кинулся в противоположную сторону, чтобы только спастись от хлещущих ударов. Несся босиком, плача, кашляя и отплевываясь, борясь со спазмами рвоты. Тут же и вывернуло - качественно, наизнанку. Теплая жидкость хлынула на босые ноги, но вскоре, как ни странно, полегчало. Он удержался, не стал тереть глаза руками, и оттого оклемался быстрее остальных. Обнаружил, что стоит на полпути от барака к аппельплацу, метрах в пяти позади перхают, плачут, шатаясь и слепо тыкаясь в стороны, соседи по бараку, одним махом заброшенные, как и он, в какой-то невозможный кошмар. На секунду мелькнула шизофреническая мысль, вызванная, надо полагать, тем, что он до сих пор не очнулся окончательно. Показалось вдруг, что грянула неведомая, фантастическая катастрофа, время лопнуло, как в импортном ужастике, как-то не так его замкнуло, и они все провалились в прошлое, в самый что ни на есть настоящий концлагерь, вокруг орут и хлещут дубинками взаправдашние эсэсовцы... Мысль эта пронзила его столь леденящим ужасом, что тело на миг показалось деревянным, чужим. Но сзади уже набегал верзила с занесенной дубинкой, и Вадим, не пытаясь больше думать и анализировать, метнулся вперед, к аппельплацу. Оттиском с матами гнали остальных.
|