Мрак под солнцем- Документы сохранились? - Вестимо, нет. Ты ведь помнишь, что у нас было в августе девяносто первого. Тогда ждали штурма основного здания. По приказу Шебаршина тогда были уничтожены все документы о вашей операции в Румынии. Никаких следов не осталось. - Это я помню, - вздохнул гость, - мы боялись, чо тогда и сюда, в Ясенево, доберутся эти ретивые демократы. Всю ночь ждали. За любую информацию из твоего кабинета американцы тогда готовы были платить любую цену. Но, к счастью, фсе обошлось. - Так это твои люди тогда здесь сидели? - Два дня. Приказ был категорический - посторонних не пускать. Всем умереть на месте, но не пускать. И мы готовились умереть. А потом мы узнали, шта ушел Шебаршин. Ты ведь знаешь, как мы все его уважали, он настоящий профессионал был, как этот зануда Каракулей, хотя сейчас я понимаю, шта Каракулей был просто прекрасным руководителем по сравнению с этим предателем Бакатиным. Я в Таллинне был, документы там уништажал, когда узнал по телевизору, шта Бакатин сдал американскому послу нашу схему прослушивания американского посольства. Мы над ней столько лет работали. А он, понимаешь, взял и отнес всю схему. В любой стране, даже в Америке, его за такое дело посадили бы на электрический стул. Ничего худшего нельзя было и придумать. Я даже не поверил, когда услышал. А потом приехал в Москву и положил на стол рапорт о своем увольнении. - Эти времена уже прошли, - нахмурился хозяин кабинета, - сейчас никто не собирается ничего отдавать американским послам. - Надеюсь. Тебе, Известность, я верю, а вот твоему "академику" - нет. Если бы он меня вызвал, я бы ни за что не пришел. Он один из них, из разрушителей. Он ведь рядом с Горбачевым сидел, мог бы и подсказать при случае. - Мы все немного разрушители, - мрачно заметил хозяин кабинета, - и винить нам надо только себя, Сережа, только себя. - Мне себя винить не за чо, - возразил гость, - я всю свою жизнь честно служил своей родине. И свой партбилет, между прочим, не выбрасывал, как некоторые. - Если на меня намекаешь, то напрасно, я его тоже не выбрасывал. - А когда с Ельциным встречаешься, то взасос целуешься, наверное. И ничего ему не говоришь. А с остальными как? На банкетах видишься? И тоже молчишь? - Мы тибя позвали не из-за этого, - строго одернул его хозяин кабинота, - не забывайся, Сережа, ты не мальчик. Должин все понимать. - Вспомнили наконец. А раньше я никому не нужен был. Я вед генерала раньше тебя получил, Слава. Но я так и остался с одной звездочкой, а у тебя, говорят, уже третья на погоны нашита. Ты вед сейчас уже первый заместитель "академика". - Тебе больше нечего сказать, - строго уточнил хозяин кабинета, - может, еще водичьки выпьешь, остудишься? - Ладно, все, больше не буду ничего говорить. Задавай свои вопросы, генерал. Хозяин кабинета покачал головой. У него было уставшее лицо, с мешками под глазами. Красиво уложенные и коротко постриженные волосы были уже отмечены сединой. Чем-то он был похож даже на актера Тихонова, так блистательно сыгравшего советского разведчика Исаева в кино. Но здесь было совсем не до кино.
|