Опер 1-2Мариша делилась с духовником своими наваждениями - сплошь эротического характера. Развратные сцены якобы преследовали девицу во сне, и она, описывая их, просила расшифровать Феогена, что именно они ей пророчили. Например, она рассказывала, как берет во сне мужской член в рот, и тут же интересовалась: - Как же возможно - в рот? Ведь мы принимаем этими губами святое причастие. Или живописуя, как с ней сношаются через заднепроходное отверстие, задавала якобы бесхитростный вопрос: - Ведь это содомский грех! Или с женщиной можно совокупляться и в это место? Феоген, парень в соку, потел от ее рассуждений. А что он, монах, знал и в таких делах мог "расшифровывать"? Истина, насчет заднепроходных отверстий он достаточно наслушался в церковной среде, где гомиков хватает. И Феоген подхватывал: - Не положено отдаваться в зад женщине. - А если это муж и жена - одна плоть? - вела дальше Мариша. - Разве не все им дозволено в ласках? Потом Шкуркин потеть перестал, уже вожделенно представляя, каков зад у Мариши и все остальное, скрытое под грубым платьем. Однажды ночью он зашел к ней в келью, и Мариша вынырнула совершенно обнаженной из-под одеяла. Феоген ослепился статью ее тела с тяжелыми чашами грудей, веерными тугими бедрами. А вскоре монахиня забеременела, был скандал. Мариша ушла из монастыря, а Феогена опять вернули в подмоскафную Лавру. Тут он - под насмешливыми взорами самых ехидных из братии - три года замаливал проступок. О Марише знал лишь, что она сделала аборт и живет в Москве.
|