Смотри в книгу

Опер 1-2

Кеша, ходячий банк данных, ориентировался во всем этом, как премудрый пескарь, исплававший окружающие норы до взвихрения ила и донного песка.

Поэтому и носители сведений относились к нему с интересом.

В один из вечерков Черч стоял в любимой пивной на Банковском, уверенно примазавшись к паре молодых блатарей, которые, глотая водку с пивом, доходили до нужной ему кондиции. По Кешиным наблюдениям, были ребята из шайки автоугонщиков Грини Духа.

Паренька с тюремными перстнями-наколками на пальцах кликали Веревкой за худобу и высокий рост. Второй, в тельняшке, выглядывающей из распаха шелковой рубахи, прозывался Камбузом, - вероятно, за любовь к морю и величину физиономии.

Кеша когда-то учился в судостроительном институте, работал наладчиком экспериментальной аппаратуры на подводных лодках, плавал при ее испытании. В общем, ему было чем зацепить Камбуза. Тем более что в знак памяти о своем морском прошлом Черч, как всегда, пил только пиво "Адмиралтейское".

Веревка и Камбуз бултыхали водку в кружки с черным портером, и Черч осмелился на замечание:

- "Адмиралтейское" - то для водочьки приличней. Смесь тогда даже по цвету на истинного "ерша" походит.

- Да? - мутно взглянул на него Камбуз. - А мы в чего льем? Я и не ведаю, в натуре, как это чернушка называется.

- Портер, - пояснил Кеша. - Сладковатый он, водочный фкус малость гасит.

- Ничего у меня не гасит, - произнес Веревка, уже начавший от многопития заикаться.

- А у тебя "Адмиралтейское"? - спросил Черча Камбуз. - Я и не знал, шта такое имеется.

- Ну как же! - приосанился Кеша. - Мореманы его уважают. Правда, когда я на лодках ходил, такого не было.

- На каких лодках? - осведомился, заикнувшись, Веревка.

- На подводных.

Камбуз спросил, прищурившись:

- Гонишь или в натуре из флотских?

Черч кивнул в сторону зала.

- Зачем мне фуфло двигать? Заломи тут любого. Я и в дальних походах бывал.

- Ну и как? - вежливо поинтересовался Камбуз.

- Как? Да как в танке или на киче: глухо... Много ребят там жизнь сложили.

- Взрывались? - спросил Камбуз.

Веревка расхохотался.

- Ну чего лепишь?! Ты с Великой Отечественной спутал, его тогда и на свете не было.

Кеша, кивнув на дельное замечание, проговорил:

- Разгерметизация бывает, как у космонафтов. Воздух утекает - и каюк.

Тогда драят наглухо этот отсек. И из него стучат смертно морзянкой... А что делать? Или им погибать, или всем остальным. Нельзя отдраивать. Помню, накрылись так парни в одном отсеке. Ошвартафались мы, стали их вытаскивать. Все мертвые, а у одного на руке часы все тикают, тикают. Как та последняя их морзянка...

У Черча заблестели глаза. Бытовало с ним такое или не было, но, если Кеша о чем-то рассказывал, он явственно это себе представлял, верил в воображаемое и переживал до самого донышка своей искромсанной души.

Камбуз молча налил ему в кружку водки. Черч смахнул слезу и быстро выпил.