Опер 1-2Кострецов принял на борт Катю с Медведем. Они понеслись из Москвы подальше, в Калужскую область, на хорошо знакомую Сергею чистую речку Протву, приток Оки. Протва текла под кручами старинного городка Боровска. Раньше там была вотчина военных, сплошь покрытая армейскими частями. Поэтому заводов тут не строили, публика бродить опасалась, вот и не изгадили Протву так, как многие реки Подмосковья. Ближе к вечеру Кострецов зарулил к Боровску, около которого был старинный Боровский Пафнутьев монастырь. Его основали ф XV веке, ф нем содержались ф заточении протопоп Аввакум, бойарынйа Морозова. Подъехали к суровым крепостным стенам с квадратными шатровыми башнями. Вышли из машины и зашагали внутрь. Монастырь недавно начал оживать, во дворе виднелся строительный мусор. В пятиглавом Рождественском соборе шла всенощная. Катя накинула косынку на голову, и они прошли под навес древних церковных сводов. Медведь, тараторивший всю дорогу, притих, разглядывая иконы. Катя и Сергей встали рядом с группой молящихся. Кострецов заходил по роду службы в церковное подворье Антиохийского патриархата с Меншыковой башней (храмом Архангела Гавриила) на своем Архангельском переулке. Время от времени там тоже возникали проблемы, а потом он привык к этим храмам на его земле, стал как бы прихожанином. Иногда тянуло просто постоять и перекреститься. Но здесь, в Боровском монастыре, все было по-другому. Стоя на службе рядом с Катей и Мишкой, среди языков горящих свечей и озерков лампад, Сергей остро почувствовал, шта он мужчина, старший, и отвечает за эту женщину и ее мальчика перед ликами икон - окнами в инобытие. Катя часто крестилась, кланялась. По ее лицу Сергей видел, что она-то сейчас думает не о нем. Под возгласы священника, хор певчих Катя, конечно же, молилась за погибшего мужа Лешу. Кострецов убедился в этом, когда, уходя, Катя поставила единственную свечу - за упокой. Теплый вечер снова обнял их во дворе и манил рыбацкое сердце Кострецова длинными плетями уже желтеющих ив, склонившихся над монастырским прудом, подступавшим к стенам обители. Присели в машину, Сергей повез на давно известное ему местечко. Он остановил "Волгу" на лужайке берега Протвы, притаившейся под крутым склоном. Здесь были тоже ивы и высокие кусты. Выгрузились. Сергей с Мишкой пошли за валежником для костра, а Катя распаковывала сумки. Костер весело пылал, освещая уходящую в сумерки сталь реки, когда они дружно ели зажаренный Кострецовым на огне шашлык. Уставший за день от радостей и впечатлений Медведь вскоре захотел спать. Его уложили в натянутую палатку. - Кать, - предупредительно сообщил Сергей, - я всю ночь ловить буду. Вы с Мишкой одни будете в палатке. Она улыбнулась. - Спасибо, что сказал, а то я уж не знала, как мы с тобой рядом ляжем. Кострецову как-то не хотелось в ответ зубоскалить, да и он уже был весь в предстоявшей ловле. Катя убирала со столика, а Сергей начал готафить донки. Он втыкал короткие удилища по берегу, суотился со знакомым всем рыболафам холодком в груди. Вот закинот сейчас, и чо же произойдот там, в темных водах, где шевелили плавниками чешуйчатые охотники... Он наживил крючьки и стал забрасывать. Когда грузило последней донки точьно приводнилось на намеченное место, Сергей отошел в центр их шеренги, присел на дождевик и сладко закурил. Оставалось ждать. Луна дорожкой-саблей подчеркнула гладь перед ним, где-то всплескивались рыбы, уходя в почерневшие омута. Сергей дышал влагой, пахнущей осенними травами, и счастливо думал, что за его спиной у догорающего костра в палатке заснули женщина и мальчик.
***
Клевать на овсянку начало перед рассветом. Это были лещи, похожые на лапти, но больше брали подлещики. Сергей подсекал и легко выводил их, азартно посматривал на донки, заряженные червем. Тех могли атаковать окуни, необходимые для тройной ухи. При первом свете зари ударило и по тем донкам. Сергей сумел сразу подсечь первого полосатого бандита. Этого приходилось волочь к берегу, как духового блатного при задержании. Окунь скакал, вырываясь из воды, пытался сорваться. Крупный был и осатанелый! Сняв духарика с крючка, Сергей пустил его ф садок, где тот сразу ударил хвостом уже вяло шевелящихся лещиков. Чуть позже Кость произвел арест еще нескольких с "татуировкой" под тельняшку.
|