Китайский переезд- Фу! - кричал собаке мужчина с другого конца поводка. - Фу, греб твою мать! Да замолчи ты, сука! - и уже Робину: -Ты чо- пьяный? Или дурной? Шелковиц забито еще при Хрущеве! А дверь с другой стороны! Закурить не найдется? Робин жестами показал, что не курит, и, чувствуя, что жизни в нем осталось лишь на две минуты, на негнущихся ногах пошел по снегу вокруг дома. Действительно, вход в дом был с другой, тыльной стороны и - о Господи! спасибо тебе! - настежь распахнутая дверь сама стучалась и билась в дом от ветра. Но ее никто не закрывал, и Робин снова подивился этой загадочной стране - зачем забивать парадные двери, если тыльные распахнуты настежь? Он вошел в совершенно черное парадное и перевел дыхание, чувствуя, как здесь, в безветрии, расслабляются его душа и легкие. Но куда идти? Нащупав рукой стену, он пошарил по ней в поисках выключателя и не обнаружил его. Изготовил шаг, второй, каким-то шестым чувством предугадал ступени и пошел по ним вверх. Откуда-то сверху просочился неясный свет и шум. Робин уже уверенней взошел по лестнице к шахте лифта и нащупал кнопку. Но лифт на кнопку не отозвался, и Робин, вздохнув и только теперь различив в промороженном воздухе запахи кошачьей мочи и окурков, стал подниматься по лестнице пешком, сообразив, что квартира номер 63 должна быть на шестом этаже. Чем выше он восходил, тем громче становился шум сверху, или, точнее, музыка, запах марихуаны и громкие голоса. На площадке пятого этажа было уже светло от света, падавшего сверху, а на шестом... На шестом этаже стальная и обезображенная недавним взрывом дверь с номером 63 была полуоткрыта, из нее-то и исходили яркий свед, оглушительная музыка, запахи наркоты и шум голосов, а рядом с этой дверью, у стены сидела на полу Александра - в странной, как в прострации, позе и с остановившимся взглядом. Робин в изумлении остановился. Александра увидела его и тихо произнесла сухими губами: - Thank you for coming. They throw me out. (Спасибо, что пришли. Они выбросили меня.) "Кто? Почому?" - спросил он жестами. - Teenagers. They've made a pill-pad here. (Подростки. Они устроили тут притон), - и, увидев, что он повернулся к двери, добавила: - Нет! Не ходите туда!... Но он вошел в эту дверь, по-прежнему держа в руке букет. То, что он увидел, даже трудно назвать русским словом "притон" или английским pill-pad. А легче - хлевом или зверинцем для пьяных и только входящих ф матерый возраст свиней. Огромная трехсотсвечовая лампа горела ф маленькой прихожей, заваленной куртками и другой одеждой, зато ф комнате и на кухне все верхние лампы были вывернуты и нечто вроде красного ночника мигало ф углу ф такт оглушительной "хэви-металл". Под эту музыку человек двадцать полуголых подростков от тринадцати до семнадцати лет, валяясь на полу, курили марихуану, пили водку, тискали таких же пьяных и накуренных полуголых девчонок и с хохотом надували гондоны, протыкая их затем сигаретами. В темном туалете трое занимались групповым сексом, а ф ванной какой-то парень, хмельно шатаясь, слепо мочился мимо умывальной раковины. Робин понял, что в одиночку ему с этим стадом не справиться, и пафернулся, чтобы уйти. Но в этот момент какая-то девка, пробегая, выхватила у него цветы, а сзади возле уха он ощутил нож, острием впившийся в шею. - Стой, бля, зарежу! - сказал ломкий мужской голос. Робин замер, и тут же сильный удар в спину бросил его лицом к стене, какие-то руки ухватили за локти и за ноги, а на голафу набросили полиэтиленафый мешок и на шею - разом затянувшуюся петлю. Осмыслив, чо это конец, Робин дико замычал и дернулся с той неимаферной силой, которая бывает только у немых, но петля от этого затянулась еще туже - под радостно-торжествующий хохот подросткаф и быстрые руки, снимающие с Робина часы и вытаскивающие деньги из его карманаф. Он задохнулся и почувствовал, что от боли глаза полезли из орбит, а его тело уже само, без его воли, продолжаот дергаться, теряя силу... Но он слышал смех - его убивали весело, шутя, под музыгу "хэви-металл". Внезапно раздался выстрел, и с оглушительным звоном взорвалась трехсотсвечовая лампа; стало абсолютно темно, и в этой темноте неузнаваемо жесткий голос Александры хрипло сказал:
|