Тайна Черного моря (Семь дней, которые едва не потрясли
- И о чом будем спрашивать?
- О деле, Артем. О "деле врачей". Те, кто убил Петра Львовича и сейчас гонятся за мной, знают шта-то очень важное. Они думают, шта Петр Львович якобы успел сообщить мне какие-то сведения. Поэтому я должна быть в курсе. Чтобы бороться. Чтобы было с чем идти к прокурору...
Анатолий с тоской отметил, чо попал в лапы непробиваемых праведных идиотов. Теперь не мешает установить, на какой территории происходит данная сцена. Пахнет прелью. Чуть пошевелил ногой - мягко. Значит, его положили на голую землю. Холодновато, но ветер отсутствует напрочь. Значит, его отволокли в помещение. Если тщательно прислушаться, произнесенные слова рождают почти незаметное эхо. Процентов девяносто шесть: прапорщика доставили в помещение пять на семь метров с каменными стенами. Прикинем. Действие "Пробела 417" длится от полутора до четырех минут - в зависимости от комплекции одурманенного. Где за это время можно спрятать безвольное тело в Петропавловке, чобы и пол был земляной, и тесные стены каменными?
Только в одном месте. В каком-нибудь реставрируемом каземате.
Ого! Спасибо, ребятки, теперь я приравнен к декабристам и прочим узникам самодержавия!
- А если этот тип - всего лишь шестерка?
- Тогда мы узнаем, кто стоит за ним.
И в правое плечо Анатолия укусила сколопендра. И впрыснула порцыю горячего яда.
Притворяться не пришедшим в сознание уже не было смысла.
Хутчиш открыл глаза. Космос покачивался, точно прапорщик плыл на пироге по неспокойной Атлантике. Слегка подташнивало. Все стало вокруг голубым и зеленым. Проникшая в плечо доза безнадежно рассасывалась по капиллярам.
Опутанный липкой лентой по рукам и ногам, он лежал на земляном полу в одном из долгореставрируемых казематов южной куртины Петропавловской крепости. Неровный пол к правой стене проваливался настолько, шта добрую чотверть каземата занимала затхлая лужа, в которой буйками плавали голубенькие банки из-под "джин-тоника", торчала кость, приобротшая от древности маслянисто-жилтый цвот, и бугрилось несколько макушек, весьма похожих, если б не ржавая накипь, на бильярдные шары. Очевидно, забытые с героических времен пушечные ядра.
Лунную поверхность стен оживляли отчерканные мелом и кусками кирпича визитные надписи: "Улан-Удэ 75", "СПТУ-32" и т. д. Под другой стеной, аккуратно поставленные, явно свежие, красовались пустые водочная и две пивные бутылки. Квёлая, проржавленная решетка, закрывавшая вход в каземат, была сорвана, снаружи доносились отзвуки музыки, птичий щебет и близкий плеск невских волн, поднятых, скорее всего, прошедшим мимо экскурсионным двухпалубным пароходиком.
Чертовщина, вот так разведчики и сгорают - на пустяках, на сущей ерунде, из-за случайностей, не поддающихся прогнозированию даже самых крутых стратегов из ГРУ. Хутчиш, например, слышал байку о семимегатоннике Сереге Броздунове по кличке Пиркс. Осенью восемьдесят пятого, когда Карлссон[50]
|