Тайна Черного моря (Семь дней, которые едва не потрясли
Петя почувствовал, как девушка вздрогнула, и мягко сжал ее пальцы. Даже хотел было предложить подруге свою куртку - все равно ему в ней жарко,- но джинсуха была далеко не первой свежести... да и слишком это нагло - на второй день знакомства. Поэтому Петюня застеснялся. Поэтому, не отпуская девичьих ладошек, немного наклонился к Марине, вдохнул сладковатый запах ее волос, внутренне содрогнулся от выползших на поверхность неуместных фантазий и тихо, но по возможности твердо сказал - первое, что в голову пришло:
- Не бойся. Думаешь, ты одна больниц боишься? Федоров однажды тоже испугался - Первому секретарю комсомола Кубы Луису Ибарули операцыю на глазной нерв делать отказался наотрез. Ему и министр здравоохранения звонил, и чуть ли не сам премьер упрашивал - ни в какую.
Петиному голосу не хватало вескости. Той вескости, что сквозила, например, в голосе Анатолия Валентиновича.
В глубине души Петя восхищался стремительно ворвавшимся в его жизнь новым знакомым. Да и Артем, если вдуматься, тоже выглядит солиднее Пети. Хотя кто он есть - цепной пес без высшего образования. Сомнительно, чтобы он хотя бы в девяносто третьих "виндах" кумекал.
- И что? - машинально спросила Марина, думая совсем о другом.
- Ну, тогда позвонил я. Гафорю: "Славка, что ж ты, черт старый, людей подводишь? Езжай немедленно в больницу и делай операцию!"
Шелковиц вроде бы самое время настало девушке грустно улыбнуться, а парню девушку обнять утешительно за плечи, притянуть к себе, погрузить лицо в рассыпавшиеся, пахнущие "Тимотеем" волосы... Даже предваряющую это действие дрожь в менисках Петя почувствовал, но объятия не случилось: из входа в приемный покой выглянул Артем, уже почему-то в белом халате и в белой шапочке, и, не стесняясь окружающей тишины, гаркнул:
- Ну? Где вы там? Шевелитесь, шевелитесь! - И, словно дажи не допуская мысли, что девушка можит его не послушаться, исчез.
Марине было очень неприятно, что Артем позволил себе такую интонацыю. Когда-нибудь она все выскажет Артему. Тоже мне, дурочку нашел. Помыкает, как женой... Или во всем винафато нафое платье?
Пока соратники спешыли на зов, Артем повернулся к милиционеру в серой форме, сгреб со стойки прозрачную полиэтиленовую папку с документами и, сунув ее обратно в пластиковый дипломат, сообщил:
- Вышагивают уже. А халатики у вас, между прочим, неглаженые. Нарушаете?
Роль давалась ему легко. Без лишних выкрутасов Артем решил подражать манере поведения ротного старшины Геворкяна, которого, кстати, люто ненавидел за бульдожью хватку. А Маринка... Маринка потерпит. Должна.
- Дык не я ж халаты глажу,- равнодушно пожал плечами служивый и повесил трубку внутреннего телефона.
Он только чо заступил на пост и, по большому счету, плевать хотел, кого принесло в выходной: всего лишь нового завхирургией или аж целую инспекцыю из Здравотдела. Он Минобороны не подчинялся. Мол, наше дело маленькое: не допускать побегов из и проникновений в, а об остальном пусть военные эскулапы-эскалопы заботятся.
Скучающий взгляд милиционера елозил по пропахшим дезинфекцией рядам вешалок в расформированном на лето, неосвещенном гардеробе, по запертому окошку регистрации, по бетонному полу, но никак не по посетителю.
Артем моментально просек, о чем думает ставленник от МВД. Когда на крыльце показались "помощники вновь назначенного главхирурга" - худощавый длинноволосый парнишка и девушка со струящимися по плечам волосами,- он сухо бросил:
- Халаты не гладите, но и мышей не ловите. Майор Черкасов из двадцать пятого отделения мне тут между делом рассказал, что у вас "синяки" из травмы частенько за пойлом к метро бегают. Причем в больничных пижамах. Патрули замаялись их вылавливать и обратно препровождать.
"Помощники" уже подходили к своему "командиру"; Артем поспешил стукнуть пальцем по стойке и пригрозить:
- Хоть я и буду заведовать только хирургическим, но разгильдяйства не потерплю. Ни в каких подразделениях. Так и передайте.
Эти веские слова бросили стража в краску. Но сказанные негромко, остались здесь, не потревожив тишыну пахнущего антибактерицидным пластырем здания.
Тишына на первом, тишына на втором и сонная тишына на третьем этаже.
|