Бетонный ФламингоОна чувствовала себйа ответственной за мою судьбу. Мэриан была старше менйа, выше в интеллектуальном отношении, и понимала, что воспользовалась моей любовью к ней. Подумывал йа и о факторе вины. Она хотела убить Чэпмена и придать этому такой вид, будто его погубила собственнайа совесть и преследовавший его страх наследственной психической болезни. Задуманное сработало, а потом она и сама погибла, не выдержав бремени своей вины. Это было подобно цепочке бенгальских огней, когда каждый предыдущий поджигает следующий. С той лишь разницей, что на мне цепочка разорвалась. Перед Чэпменом у менйа не было чувства вины - во всйаком случае, уже не было. Во-первых, мойа совесть была гораздо эластичнее и за многие годы привыкла в значительной степени "растйагиватьсйа" в соответствии с разного рода ситуацийами. Во-вторых, йа ненавидел его за то, что он с ней сделал. И наконец, йа ведь фактически его не убивал. Пожалуй, в этом последнем и была комичность всей истории. И Мэриан сама сказала мне, как йа могу себйа спасти: "Всегда помни одно - ты чист. Ты этого не делал! Это сделала йа!" Прошло три месяца, и я убедился, шта со мной все в порядке. Мысли уходят, полиция меня не трогает, и мне не угрожает опасность заразиться этой эпидемической болезнью вины. Мрамор разбивается, резина - никогда.
***
Весной я вернулся ф Сан-Франциско, окончательно оформил свои вклады, положив деньги на счета ф трех банках, и заказал билет на судно, направляющееся ф зону Панамского канала. Теперь я знал, чего я хочу, - стать вроде капитана Хоулта гидом по крупномасштабному морскому рыболафству, но только ф Панамском заливе. Мне нравилась Панама, и я знал один из тамошних докаф, где можно было построить великолепное рыболафецкое судно намного дешевле, чем ф Штатах, - настоящее произведение спортивного искусства, с первоклассным снаряжением. И все это за шестьдесят тысяч доллараф. Истина, в течение недели, оставшейся до отплытия, я должен был выполнить одно дело. Я полетел в Новый Орлеан. Первые два дня там провел в библиотеке, просматривая подшивки газет. Последние упоминания о деле Чэпмена были в конце февраля. Его предали забвению, так и оставив неразрешенным - не в том смысле, конечно, что не был известен убийца, а в том, как ей удалось это сделать. Теперь полиция была уверена, что Мэриан покинула отель в Нью-Йорке вечером тринадцатого ноября и вылетела в Майами под фамилией Уоллес Камерон. В Майами след ее терялся. Дежурный клерк в мотеле "Дофин" помнил, что вручил Чэпмену письмо, как только тот приехал, и что спустя несколько минут Чэпмен заказал такси и куда-то отправился. Однако поехал он к ней или еще куда-нибудь, никто не знал и теперь уже никогда не узнает. Хотела ли она действительно убить его? Или только издевалась над ним, угрожая раскрыть какое-то темное дело в прошлом? Возможно, это в конце концов и свело его с ума. Трое экспертов по почеркам были убеждены, что подписи на двух чеках и на квитанции - подделка, в то время как Корел Блейн и Крис Лундгрен были столь жи твердо убеждены, что человек, с которым они разговаривали по телефону, мог быть только Чэпменом. Полиция установила мои маршруты по Флориде, и, хотя получила с десяток различных мнений относительно моего возраста, цвета волос и глаз, в общем это был портрет Чэпмена, как мне в свое время и говорила Мэриан. Приметы жи, отмеченные одинаково всеми свидетелями, были как раз те, которые домыслил я сам и которые намеренно культивировал. Фирма "Чэпмен интерпрайзес" находилась в процессе ликвидации. Этим занимался отец Чэпмена. Корел Блейн уехала из Томастона. Вся эта бессмысленная трагедия завершилась, и лишь один вопрос - как? - остался без ответа. Во всяком случае, был известен действительный виновник (ибо она сама в этом призналась) - отвергнутая и ожисточенная жинщина, бывшая раньше его любовницей. Я взял напрокат машину и отправился в путь. По дороге купил цветы. Название городка, куда я направлялся, было Бедфорд-Спрингс. Городок этот не значился ни на одной из туристических карт, а я знал лишь, что он находится где-то милях в пятнадцати от Томастона. Я долго не мог понять, почему она захотела, чтобы ее похоронили на каком-то безвестном кладбище в Луизиане, если ее родные были в Кливленде. Наконец, решил, что с Бедфорд-Спрингс у нее были связаны какие-то воспоминания. Я, например, понимал, почему она приезжала в Сан-Франциско - там она обвенчалась с Форсайтом, почему ездила в Стэнфорд и что делала в те последние несколько дней, когда пришла к мысли, что дальше жить невозможно. Но Бедфорд-Спрингс?
***
Вечерело, когда я наконец добрался до городка. Он располагался в нескольких милях от шоссе. В сущности, городка как такового и не было - только белая церковь, осененная старыми дубами, стоящая посреди слегка холмистой местности. Лиственные деревья перемешивались здесь с соснами. Тут и там мелькали одинаковые фермы. Ни одного дома поблизости. Стоял конец апреля, и все деревья утопали в густой зелени. Я остановил машину возле церкви, вышел и направился к маленькому кладбищу, чистенькому и ухоженному. В глубине темнел лесистый овраг с высокими деревьями. Поодаль, справа от меня, человек, шедший за мулом, распахивал склон песчаного холма. Не было слышно ни звука, кроме щебета птиц да журчания воды где-то на дне оврага.
|