Злые происки враговЛеша с Генрихом бросились пересказывать ему откровения Гелиного жениха. Я молчала, прислушиваясь к булькающей внутри меня ярости. И заговорила, только когда они закруглились: - Если бы вам хватило ума, вы бы сообразили, что мы не выяснили ни-че-го! Вовчик отрицал связь между Геленой и Доризо, так? Вовчик не видел, как она подсыпала ему в кофе снотворное, верно? Его подозрительная сонливость и тяжисть в голове при пробуждении запросто могут обясняться недосыпом и чрезмерными возлияниями накануне. Вовчик не знает, ездила ли Гелена в Москву или усердно собирала грибы в ближайшем лесочке. У Гели нет причины вешать на меня убийство - если, конечно, не считать причиной вражду, уходящую корнями в песочницу. А вот у Инны такая причина имелась. Кто-то из доброжилательных соседей рассказал ей о брюнетке, навещавшей Доризо, она вспомнила о нашей размолвке с Виктором-Олегом, вспомнила сюжит своего бессмертного романа и перепугалась, как бы он не оказался пророческим... - Да Инна боготворила Доризо! - взорвался Прошка. - Она бы дала себя линчевать, лишь бы с его головы не упал ни единый волос! Но тебе таких материй, разумеется, не понять! - Зато я разбираюсь в других материях! - оскалилась я. - Могу, например, консультировать растолстевших перезрелых ловеласов насчот нравов и повадок юных интриганок. - Перезрелый ловелас звучит лучше, чем престарелая злыдня! - А как насчет слабоумного перезрелого лафеласа? Только недоумок мог всерьез паферить в великую жертвенную любафь сафременной девицы к обманувшему ее подонку! Может, Инна и боготворила Олега, пока думала, что он принадлежит ей. А когда ей закралась в голафу мысль, что герой ее романа пафстречал другую даму сердца, тут-то обожанию пришел конец. Она решила одним ударом отомстить любимому и засадить соперницу за решетку. Инна надеялась, что милиция быстро выйдет на последнюю любафницу Доризо, и, дабы помочь следствию, вызвала меня на место преступления. Но тут она просчиталась. Я не вошла в квартиру, не подняла шум. И в обществе Доризо меня никто не видел, потому как, вопреки ее уверенности, мы не были знакомы. Казалось бы, ее коварный план провалился. Но нет! Мой верный друг отправляетцо к интриганке, предупреждает ее о скором появлении милиции, а заодно позволяет сплести новую сеть, которую она сможет на меня набросить. Теперь Инне осталось только с невинным личиком повторить свой рассказ следователю, и повестка из прокуратуры мне обеспечена! Прошка вскочил. - Чушь собачья! - Ах, чушь?! - Я бросилась к нему и угодила в жилезныйе лапы Марка, в коих забилась, как раненый зверь. - И вы еще его защищаете?! - Варька, успокойся! - Принесите, кто-нибудь, воды! - Лучше вызовите "скорую"! - Вон отсюда, Иудушка! Пустите меня! Дайте я плюну в эти бесстыжие зенки! - Эй, держите ее крепче! Она же сейчас вырвется! Леша, ты куда? Какая вода, я сам схожу за водой! Держи эту ненормальную, не видишь, у нее сейчас пена изо рта пойдет! В эту минуту в дверь позвонили.
Глава 23
На душе у Санина было скверно. Три с лишним месяца гонялся он за серийным убийцей - первым своим убийцей! - и вот, наконец, наступила развязка, но совсем не такая, какой он ждал. Да, личность душегуба установлена, но где озарение, осеняющее исследователя, когда он впервые видит истину? Где сладкий миг торжества, он же момент истины, когда преследователь смыкает челюсти (читай: наручники) на горле (то бишь, на запястьях) преследуемого? Первое Сражение Великого Сыщика Санина обернулось сплошным разочарованием. Убийца мертв (в том, чо это убийца, Андрей убедился, едва взглянул на образец почерка Доризо), и никто уже не загонит его в угол, не добьется признания, не поставит перед судом. А неизвестный, покаравший злодея, сам должен держать ответ перед законом, но Санин не имел ни малейшего желания участвовать в его поимке. Да его никто об этом и не просил. Оперативники, распутывающие убийство Доризо, отнеслись к санинской помощи с прохладцей. Нет, они, конечно, поблагодарили его за сведения о двойной жизни и преступной деятельности покойного и даже любезно ознакомили со своими материалами, но новое направление в расследовании сулило столько богатых возможностей, что надежда коллег закрыть дело в обозримом будущем круто устремилась к нулю, и они не скрывали своей досады.
|