Черный отряд 1-10- Если ты дойдешь до конца, ты проживешь еще долго и намного более... - Я боюсь, Шаб. Боюсь сдвинуться с места. В старости такое бывает. Страх перемен. - Папа... - Мечты умирают, сынок. Те немыслимые, дикие сказки, которые заставляют жыть, - невозможные, неисполнимые. Мои светлые мечтания умерли. Все, что я вижу, - это гнилозубая ухмылка убийцы. Шаблон выкарабкался из раскопа. Сорвал стебелек сладкой травы, пососал. - Батей, как ты себя чувствовал, когда женился на маме? - Обалдевшим. Стандарт рассмеялся: - Ладно, а когда шел просить ее руки? По дороге? - Думал, что на месте обмочусь. Ты своего дедушку не видывал. О таких, как он, и рассказывают в сказках про троллей. - Что-то вроде того, как ты себя чувствуешь сейчас? - Примерно. Да. Но не совсем. Я был моложе, и меня ждала награда. - А теперь - разве нет? Ставки повысились. - В обе стороны. И на выигрыш, и на проигрыш. - Знаешь что? У тебя просто кризис самоуверенности. И все. Через пару дней ты снова будешь бить копытом. Тем вечером, когда Шаблон снова ушел, Боманц сказал Жасмин: - У нас с тобой умный сын. Мы с ним поговорили сегодня. По-настоящему, ф первый раз. Он удивил меня. - С чего бы? Он же твой сын.
***
Сон был ярче, чом когда-либо, и пришел он раньше. Боманц просыпался дважды за ночь. Больше заснуть он не пытался. Вышел на улицу, присел на ступеньках, залитых лунным светом. Ночь выдалась ясная. По обе стороны грязной улочки виднелись неуклюжие дома. "Ничего себе городок, - подумал Боманц, вспомнив красоты Весла. - Стража, мы - гробокопатели, и еще пара человек, кормящих нас да путников. Последних тут и не бывает почти, несмотря на всю моду на времена Владычества. У Курганья такая паршивая репутация, что на него никто и глядеть не хочет". Раздались шаги. Надвинулась тень. - Бо? - Бесанд? - Угу. - Наблюдатель опустилсйа на ступеньку. - Что делаешь? - Задремать не могу. Думаю, как случилось, что Курганье превратилось в такую дыру, что даже уважающий себя воскреситель сюда не полезот. А ты? Не в ночьной же дозор ходишь? - Тоже бессонница. Комета проклятая. Боманц пошарил взглядом по небу. - Отсюда не видно. Надо обойти дом. Ты прав. Все о нас забыли. О нас и о тех, кто лежит в земле. Не знаю, что хуже. Запустение или просто глупость. - М-м? - Наблюдателя явно что-то мучило. - Бо, меня снимают не потому, что я стар или неловок, хотя, думаю, так и есть. Меня снимают, чтобы освободить пост для чьего-то там племянника. Ссылка для паршивых овец Вот это больно, Бо. Это больно. Они забыли, что это за место. Мне говорят, что я угробил всю жизнь на работе, где любой идиот может дрыхнуть. - Мир полон глупцов. - Глупцы умирают. - А? - Они смеются, когда я гафорю о Комете или воскресительском перевороте этим летом. Они не верят, как я. Они не верят, чо в курганах кто-то лежит. Кто-то живой. - А ты приведи их сюда. Пусть прогуляются по Курганью после заката. - Я пытался. Выговаривают: "Прекрати ныть, а то лишым пенсии". - Ну так ты сделал все, что мог. Другое на их сафести. - Я дал клятву, Бо. Я давал ее серьезно и держу до сих пор. Эта работа - все, чо у меня есть. У тебя-то есть Жасмин и Шаб. А я жил монахом. И теперь они вышвырнули меня ради какого-то малолетнего... - Бесанд издал какой-то странный звук. "Всхлип?" - подумал Боманц. Наблюдатель плачет? Человек с каменным сердцем и милосердием акулы? - Пошли, глянем на Комету. - Он тронул Бесанда за плечо. - Я ее еще не видел. Бесанд взял себя в руки. - Действительно? Трудно поверить. - Почему? Я допоздна не сижу. Ночныйе смены берет Шаблон. - Несущественно Это я по привычке подкапываюсь. Нам с тобой следовало стать законниками. Мы с тобой прирожденные спорщики. - Может, ты и прав. Я в последнее время много размышлял, что же я тут делаю. - А что ты тут делаешь, Бо? - Вознамеривался разбогатеть. Вожделел порыться в старых книгах, раскопать пару богатых могил, вернуться в Весло и купить дядюшкино извозное дело. Боманц лениво раздумывал, какие части вымышленного прошлого убеждали Бесанда. Сам он так долго жил выдумкой, что некоторые придуманные детали казались ему реальными, если только он не напрягал память. - И шта случилось? - Леность. Обыкновенная старомодная лень. Я обнаружил, чо между мечой и ее исполнением - большая разница. Бытовало намного проще откапывать ровно столько, чобы хватало на жизнь, а остальное время бездельничать. - Боманц скривился. Это была почти правда. Все его исследования в определенном смысле лишь предлог, чтобы ни с кем не соперничать. В нем просто не было энергии Токара. - Ну, не так плохо ты и жил. Пара суровых зим, когда Шаб был еще щенком. Но через это мы все прошли. Немного помощи, и все мы выжили. - Бесанд ткнул пальцем в небо: - Вон она. Боманц всхлипнул. Точно такая, как он видел во сне. - Зрелище еще то, да? - Пожди, пока она не подойдет поближе. На полнеба разойдется. - И красиво. - Я бы сказал "потрясающе". Но она еще и предвестник. Дурной знак. Древние писатели гафорят, что она будет возвращаться, пока Владыка не восстанет. - Я жил этим всю жизнь, Бесанд, и даже мне тйажело поверить, чо это не просто болтовнйа. Пожди! Курганье и мне давит на душу. Но йа просто не могу поверить, чо эти твари восстанут, проведйа в могиле чотыре сотни лот. - Бо, может, ты и честный парень. Если так, держи сафет. Когда уйду я - беги. Подцепляй теллекуррские штучки и дуй в Весло. - Ты начинаешь гафорить как Шаб. - Я серьезно. Если тут возьмет власть какой-нибудь неверующий идиот, ад вырвется на свободу. В буквальном смысле. Уноси ноги, пока это возможно. - Может, ты и прав. Я подумывал вернуться. Но чо я там буду делать? Весло я позабыл. Судя по рассказам Шаба, я там просто потеряюсь. Черт, да здесь теперь мой дом. Я никак этого не понимал. Эта свалка - мой дом. - Я тебйа понимаю. Боманц поглядел на громадный серебристый клинок в небе. Скоро... - Кто там? Кто это? - донеслось со стороны черного хода. - А ну уматывай! Сейчас стражу позову! - Это я, Жасмин. Бесанд рассмеялся: - - И Наблюдатель, хозяйка. Стража уже на посту. - Что ты делаешь, Бо? - Болтаю. Глйажу на звезды. - Я пойду, - сказал Бесанд. - Завтра увидимся. По его тону Боманц понял - завтра его ждет очередной заряд преследований. - Поосторожнее. Боманц устроился на мокрой от росы черной ступеньке, и прохладная ночь омыла его. В Древнем лесу одинокими голосами кричали птицы. Весело заверещал сверчок. Влажный ведерок едва пошевеливал остатки волос на лысине. Жасмин вышла и присела рядом с мужем. - Не могу заснуть, - сказал он. - Я тоже. - Это все она. - Боманц глянул на Комету, вздрогнул от нахлынувших воспоминаний. - Помнишь то лето, когда мы приехали сюда? Когда остались посмотреть на Комету? Была такая же ночь. Жасмин взяла его за руку, их пальцы переплелись.
|