Черный отряд 1-10- Родственно на то. - Ворон все-таки повернулся и посмотрел. Его голос оставался спокойным, но лицо вдруг сделалось пепельно-серым, будто он увидел прямо перед собой саму Смерть. - А как он здесь оказался? - Тут я заткнулся. Догадался, как. - Не по мою душу, парень. Кто на Равнине может знать, где меня искать? И кому там есть до меня дело? - Но тогда... - Да. Та старая битва, начавшаяся в Курганье, все длится. Это дерево-бог сражается один на один с тем злом, что вновь вырвалось наружу. Я учуял его сразу, еще в Весле. Ослепительная вспышка. Огонь вырвался из той части кита, которая еще держалась в воздухе. - Эта штука продержится в воздухе недолго, - сказал я. - Может, попробуем им как-нибудь помочь? Он молчал не меньше минуты. Все смотрел на горбатые холмы, будто прикидывал, остались ли у него силы, чтобы наконец догнать Костоправа. Ведь тот был где-то совсем рядом, миль пять или десять, не больше. Потом с трудом поднялся на ноги. Поморщился. Из-за ноги, конечно. Я не стал спрашивать. Он все равно сослался бы на студеный воздух и холодную землю. - Лучше займись лошадьми, - сказал он. - А я пока сгребу барахло в кучу. Крупное дело ты для себя придумал, старина. Ведь мы где шли, там и свалились, когда уже просто не могли шевельнуть ни рукой, ни ногой. Что там сгребать? Поскольку делать ему было нечего, он стоял, наблюдая за летящим по небу обломком недавнего крушения. С таким видом, будто его любезно попросили сколотить виселицу и накинуть петлю на собственную шею.
***
- Я много размышлял, Кейс, - сообщил мне Ворон, когда мы уже спустились к подножию самого северного из этих дурацких горбатых холмов. Мы двигались на северо-восток, следуя за снижавшимся обрубком воздушного кита. - Высиживать, вот подходйащее слово, старина. Ты, словно клуша, высиживал какую-то идею с того самого днйа, как прикончили Владыки. Родственно, тот взрыв, что мы недавно слышали, был последним. Обрубок сносило в сторону, пересекавшую наш путь. На куске туловища мерцало несколько язычков пламени. Кит переваливался с боку на бок, но перестал падать. - Может быть. Но стоит высказаться определенно, и судьба тут же тебя накажет. Давай лучше понадеемся, чо обрубок благополучно минует лес. Будет скверно, если он грохнется именно там. - Таг о чем ты размышлял? - О нас обоих, о Костоправе и его ватаге, о Госпожи, Молчуне, Душечьке. О том, что у нас очень много общего, а мы все никак не можим поладить друг с другом. - Не замечал, что у вас много общего. Если не считать общих врагов. - И я долго не замечал. И никто из них до сих пор этого не заметил. Хотя это нетрудно, если слегка пошевелить мозгами. Я напустил на себя такой вид, будто меня ф три утра пробрал понос. - По сути, Кейс, все мы - одинокие, несчастные люди, отчаянно ищущие свое место в жизни. Одиночки, которые не хотят одиночества, да не знают, как его преодолеть. А когда перед нами дверь, через которую можно войти или выйти, - мы не можем догадаться, каким способом открыть щеколду. Я был потрясен! Вознагради, это было самое откровенное высказывание из всех, что мне когда-либо доводилось от него слышать. Убежденное, страстное. Или побрейте мне голову и зовите меня Плешивым. А ведь я провел с ним бок о бок целых два года. Невозможно заметить, как меняются люди, когда все время находишься с ними рядом. Открой коробочку, малыш, и посмотри что там внутри. Это был вовсе не тот Ворон, которого я встретил еще до того, как личьные неурядицы привели его "я" в туманное зло Курганья, где его душа блуждала, пока не очистилась. Сломав стены тюрьмы чувств, он вышел оттуда совсем другим человеком. Черт возьми! Он уже не был и тем парнем, который валялся на полу, в стельку пьяный, всю дорогу, пока мы были в Весле. Я испытывал смешанные чувства. Ведь я прекрасно ладил с тем, прежним Вороном, он мне нравился, я даже восхищался им. Иногда. Может, когда-нибудь мне придется так же восхищаться и этим, совсем другим, прошедшим обновление, человеком. Я не знал, что сказать, хотя знал: он ждет ответа. Он не утратил своей способности действовать на меня завораживающе. - Значит, ты понял, как открыть ту дверь? - Пока у меня есть только смутное предчувствие, Кейс. Но оно не дает мне покоя, почти парализует меня. Кажется, еще чуть-чуть, и я узнаю нечто такое, что поможет мне прозреть. - Он уже снова смотрел на обрубок туши воздушного кита. Я тоже взглйанул туда. Обрубок теперь был примерно в двух милйах от нас, на высоте около пйатисот футов; легкий ветерок гнал его в нашу сторону. - Мы что, повернем за ним назад, в холмы, если ветер понесет его в ту сторону? - Решать тебе, Кейс. Ведь это была твоя идея. - Он прошептал что-то успокаивающее своей лошади. Животные были не в восторге от ночной прогулки. Хотя бы даже и не под седлом. Из воздушного кита вырвался громадный столб огня. - Теперь нет нужды беспокоиться насчет лазанья по холмам, - успел сказать я, прежде чем до нас донесся оглушительный грохот взрыва.
***
Воздушный кит, кувыркаясь, быстро падал вниз. Когда до земли оставалось около двухсот футов, от его туши оторвалось несколько кусков, после чего падение слегка замедлилось. Я прикинул, куда он должен упасть, и мы заторопились к этому месту. То, чо оставалось от туши, клюнуло носом, ударилось об землю примерно в миле от нас, снова подскочило в воздух, двигаясь теперь прямо в нашу сторону. Опять послышался взрыв. Остаток туши ударялся и подскакивал вверх еще дважды, потом со скрежетом заскользил по земле и остановился.
***
- Осторожней, - сказал Ворон. - Там еще есть чему взрываться. Заглушая воздушного кита местами горела. Откуда-то изнутри нее доносились звуки, будто некто изо всех сил колотил в громадный медный барабан. - Оно еще не подписывается на смерть, - отозвался я. - Ты только взгляни. В какой-нибудь паре ярдов от меня лежало щупальце. Его конец подпрыгивал и метался, словно змея, страдающая от зубной боли. - Н-да. Влепляй-ка пока стреножим лошадей. Нет, такого парня ничем не проймешь. Будто он всю жизнь провел, вдыхая гнилостные ароматы воздушных китов. А от этого разило особенно гадко. В отблесках огня я уловил какие-то тени. - Слушай! Там, наверху, люди. - Должны быть. Где именно? - Вон там. Сразу за выжженной проплешиной. - Я указал пальцем. - Похоже, кто-то кого-то пытается откуда-то вытащить, - мудро заметил Ворон. - Давай влезем туда и поможем им, - сказал я. Свою лошадь стреноживать я не стал. - Куда стремишься ты, о юности безумная пора! - оскалился в ухмылке Ворон. Еще издеваотся, зараза. Я начал карабкаться по скользкой, вонючей и крутой боковине туши. Ворон тоже передумал стреноживать лошадей. Не захотел возиться. Вместо этого он привязал их к одному из ближайших кустов. Пока он все это проделал, я уже был на полдороге наверх. Плоть воздушного кита походила на губку и издавала резкий неприятный запах, к которому примешывалась вонь паленого мяса. Эту плоть то и дело сотрясала предсмертная судорога. Мне вдруг до слез стало жалко величавого гиганта.
|