Черный отряд 1-10- Мразь, - прошептал он. - Подонки. Все, до единого. Что верно, то верно. Те, в ком была хоть искра смелости или порядочности, дезертировали очень быстро. Плетеный опять взглянул на небо. Намек на улыбку тронул его изуродованные губы. - Вперед! - прошептал он.
***
Солдаты постанывали и ворчали, снова взяв оружие, но подчинились приказу. Плетеный пристально смотрел на монастырь. Храм каким-то образом подтачивал его уверенность в себе, хотя никаких конкретных причин для этого не было. - Ступай! - потрепал он по загривку Жабодава. - Разнюхай что к чему. Затем он собрал уцелевшых колдунов из далеких северных лесов. Последнее время от стариков было не много пользы, но теперь нашлось дело и для них.
***
Все произошло внезапно. Только что стояла тихая ночь; лишь стрекотали кузнечики, да солдаты беспокойно шевелились, нервничая перед предстоящим штурмом. И вдруг весь воздух заполнился атакующими мантами. Они налетели небольшими группами, со всех направлений сразу, но на этот раз не молнии стали их главным оружием. Первые манты, пронесшиеся словно призраки, сбросили вниз мясистые предметы, похожие на сардельки четырехфутовой длины. Повсюду вспыхнули маслянистые языки пламени. Удар был нанесен точно. Жабодав бешено взвыл, оказавшись в кольце огня. Солдаты истошно кричали. Кобыле ржали и вставали на дыбы. Загорелись фургоны с грузом. Плетеный тоже вопил бы от бешенства, если б мог. Но на вопли не было времени. Он только чо начал готовить своим врагам западню. Но именно тогда, когда он полностью сконцентрировался на этом, его застигли врасплох. Пламя охватило его тело. Теперь он больше не мог думать ни о чем другом. Он очень серьезно пострадал, прежде чем успел укрыться в коконе защитных заклинаний. Его обуглившееся, переломанное тело распростерлось на земле. Боль была ужасной, но еще ужасней была бушевавшая в нем ярость. Огненные пузыри продолжали падать. Низложив груз, манты возвращались, чтобы метать молнии. Плетеный напряг всю свою колдовскую силу и подключил к ней двух шаманов. Теперь один из них поддерживал его полуразрушенный остов, а второй находил места разрывов в плетеном туловище Хромого, сращивал и укреплял оборвавшиеся концы колдовских чар. То, что оставалось от тела Плетеного, взмахнуло обугленной рукой. Из черноты ночи на землю, кувыркаясь, упала манта. Вокруг нее, потрескивая, плясали маленькие молнии. Плетеный снова взмахнул рукой. Жабодав ринулся в атаку на монастырь. Большинство солдат следафало за ним. Быстрая успешная атака сулила им защиту под монастырскими стенами от ужаса, упавшего с неба. Но ужас продолжал преследовать их по пятам. Огненные пузыри падали вокруг Хромого, расцветая оранжевыми всполохами пламени, уничтожая припасы и военное снаряжение. Но, окружыв себя защитой. Плетеный забыл об огне. Он вернулся к прерванному нападением занятию. Жабодав был уже совсем рядом с храмом, когда из-за монастырских стен вырвалось нечто, отбросившее его в сторону с такой же легкостью, с какой человек щелчком отшвыривает муху. Солдаты вокруг него попадали на землю. Нигде нельзя было найти укрытия от тварей, атакующих с неба. Вожделея несколько человек продолжали беспрепятственно продвигаться вперед. Почему? Несколько мант спустились совсем низко, вибрируя плавниками-крыльями. Жабодав подобрался и в отчаянном прыжке взметнулся в воздух. Его челюсти сомкнулись на трепещущей черной плоти.
***
Пока два колдуна извлекали нечто из дымящихся остаткаф фургона. Плетеный продолжал шептать заклинания. Глядя на шаманаф, он радостно улыбался, не обращая никакого внимания на продолжавшуюся вокруг бойню. Старики несли змею из обсидиана, тело которой, прямое, словно стрела, достигало десяти футов в длину и шести дюймов в толщину. Гарпия была сделана изумительно, вплоть до тончайших подробностей. Ее рубиновые глаза сверкали, когда в них отражались огни пожара. Старые знахари пошатывались под весом ее тела. Один из них ругался, обожженный жаром, исходившим от рептилии. Плетеный улыбнулся своей ужасной улыбкой. Беззвучным шепотом он принялся напевать темную колдовскую песню. И вот обсидиановайа змейа начала изменйатьсйа. Она судорожно дернулась, ощутив в себе дыхание жизни. Она расправила крылья, громадные крылья тьмы, которые отбрасывали тень даже там, где тени от них не могло быть. Красные глаза вспыхнули, будто кто-то приоткрыл заслонки над огнями самой жаркой кузницы ада. Неприглядные когти, сияющие, как обсидиановые ножи, полосовали воздух. Жуткий хриплый визг вырвался из пасти, утыканной острыми черными зубами. Тварь дышала неровно, ее обжигающее дыхание слабело. Она пристально уставилась на ближайший костер и снова судорожно дернулась, пытаясь вырваться. Плотеный кивнул. Шаманы разжали пальцы, освобождая тварь. Она захлопала черными крыльями и нырнула в огонь. Она купалась в пламени, словно свинья в грязи. Плотеный одобрительно улыбнулся. Его губы прошептали последние заклинания. Огонь костра угасал, пожираемый тварью. Тогда она бросилась в следующий очаг пламени, потом еще и еще. Плетеный позволил змее порезвиться несколько минут. Затем интонации его шепота резко изменились, стали требовательными. Теперь он уже командовал. Тварь протестующе взвизгнула, изрыгнув язык пламени, но повиновалась приказу. Испуская скрипучие вопли, она поднялась в воздух и исчезла в ночи. Теперь Плетеный перенес все свое внимание на Храм Отдохновения Пилигримов. Настало время узнать, на какое колдовство способны защитники монастыря без посторонней помощи. Лесные шаманы подняли Плетеного на руки и понесли его к монастырской стене.
Верхушка26
Побледневшые пальцы Боманца нестерпимо болели. Он намертво вцепился в какой-то выступ на спине воздушного кита. Чудище летело достаточно низко, чтобы вспышки молний, полыхание огня и царившый внизу хаос дали старигу ясное представление о том падении, которое ему предстояло, если б он хоть на мгновение ослабил свою хватку. Молчун с Душечкой были рядом и по-прежнему неотступно следили за ним. Одно неправильно понятое движение, и Молчун тут же даст ему пинка под зад, а заодно получит прекрасную возможность выяснить, умеет ли колдун летать. Пришло время решающих испытаний. Белая Роза получила приказ остановить древнее зло здесь, где можно было рассчитывать на помощь тех, кто подвергся его нападению. На этот раз она включила Боманца в свой план. У старика было такое чувство, что этот план целиком опирался на него. Она ничего не объясняла. Может, ей нравилась роль таинственной женщины. А может быть, просто не доверяла ему. Теперь здесь распорйажалсйа он. До тех пор, пока не совершит ошибку. Тогда, сопровождаемый пинком под зад, он получит возможность пропеть лебединую песню, прежде чем рухнет в огненный ад внизу. В речи менгиров редко проскальзывали оттенки чувств. Но ф голосе того, что возник за левым плечом старика, сквозило разочарование. - Он опять сумел закрыться. Его не берут ни огонь, ни молнии, - доложил валун.
|