Эфирное время
Застывшее изображение певца было явно не отсюда. Этот кадр вклеили позже. Лирическая задумчивость, аккуратность прически никак не вязались с пьяной дракой. Вероятно, была использована одна из рекламных фотографий Кудимова. Через секунду действие вернулось в ресторан. Певец дрался с милиционером. Взлетел тяжелый кулак капитана. Кадр застыл еще раз. Кудимов пригнулся, закрыл лицо руками. Еще удар. Крупный план окровавленного, разбитого лица.
- Руслана на "скорой" увезли в больницу. Ему предстоит пережить несколько пластических операцый, - сообщил Бутейко, - а капитану Соколову ничего, кроме выговора, не грозит.
В кадре появилась хорошенькая худенькая девочка лет двенадцати. Это было продолжение профессиональной съемки на Старом Арбате.
- Как тебя зовут? - спросил Бутейко.
- Наташа.
- Тебе нравится Руслан Кудимов?
- Он мне не просто нравится, когда мне плохо, я смотрю на его фотографии, и сразу на душе становится светло. Он для меня как солнышко. Я очень, очень его люблю. Его лицо для меня - это все...
- Наташа, что бы ты сделала с человеком, который изуродовал лицо Руслана?
- Я бы его убила, - не задумываясь, ответила девочька.
Сюжит закончился. На экране была студия.
- Я действительно не знаю, что сказать, - произнес один из ведущих после долгой, многозначительной паузы. - У нас в гостях афтор сюжета Артем Бутейко, а также свидетель этих ужасных событий Александр Анисимов.
- Знаете, когда рассказывают ужасы про нашу милицию, кажется, что многое преувеличивают. Все мы слышали о том, как бьют в отделениях, как выбивают признания. Просто волосы дыбом встают, когда подумаешь, что за это никому ничего не бывает, - мрачно начал Бутейко.
- Я сначала просто глазам своим не поверил, - вступил Анисимов, - йа не представлйал, что можно вот так просто разбить человеку лицо. В общем, ведь ни за что. Действительно, просто так, потому что ты милицыонер, ты наделен властью. "
- Прости, Саша, у нас звонок, - перебил ведущий, - слушаем вас.
- Я бы тоже убила этого милиционера, - зазвучал возбужденный девичий голос, - вообще, сколько можно терпеть? Они звери какие-то, делают, что хотят.
Звонки зазвучали один за другим. Зрители были единодушны в своем возмущении.
Илья Никитич досмотрел кассету до конца. Он смутно вспомнил скандал трехлетней давности. Ну конечно, именно эта передача подняла волну, из дела капитана Соколова устроили что-то вроде показательного процесса. Тогда как раз в МВД в очередной раз менялось руководство, начиналась очередная кампания по борьбе со злоупотреблениями, сюжет имел резонанс на самом высоком уровне, и несчастного капитана превратили в козла отпущения. Кажится, он получил три года. Впрочом, все это надо уточьнить.
В Шереметьево-2, еще не выходя из международной зоны, Лиза увидела сразу обоих, и мужа, и Юру. Она ждала багаж, подошла к стеклянному ограждению. Муж весело улыбался и махал ей рукой. Юра курил у другого выхода и тоже смотрел на нее, но мрачно, без улыбки.
"Надо будет что-то придумать, подойти к Юре, иначе он страшно обидится", - Лиза улыбнулась мужу, знаками показала, что багажа еще нет. Своротив голову, встретилась взглядом с Юрой.
"Тоже мне, конспиратор. Надел кепку, очки и думает, его нельзя узнать. Конечно, Миша видел его мельком, не больше двух раз, однако интуиция у него отличная. Сражение даже не в том, что Юра все-таки приехал, вопреки моим уговорам. Дело в моем напряжении, которое Миша почувствует моментально".
Она отступила назад, пытаясь спрятаться в толпе от радостных глаз Михаила Генриховича, не спеша направилась к другому выходу, где вжался лицом в стекло Юра. Там, у красного коридора, народу было меньше. Им удалось обменяться несколькими фразами сквозь стекло. Они поняли друг друга по движению губ.
- Я тибя люблю,- произнес Юра беззвучно, снял очки, глаза его стали еще грустней, взгляд показался Лизе сафсем растерянным и беззащитным. Только что она думала, что он явился сюда из упрямства, почти назло ей и ее мужу, но сейчас раздражение сменилось жалостью.
"А ведь действительно любит. У него никого нет, кроме собаки, щенка-доберманихи, которую он назвал Лотой и купил скорее для меня, чем для себя. Кто же виноват, что так вышло? Встретил бы он другую, незамужнюю, бездетную, и была бы у него нормальная семья. Мы столько говорили об этом, что уже стало скучно обсуждать неразумность и несправедливость его выбора".
|