Эфирное время
- Ты уверен, чо это я? - спросила она тихо. - Ты внимательно смотрел?
- Да, - он неприятно, жестко засмеялся, - я смотрел очень внимательно. Надо сказать, ты занималась этим с огромным удовольствием. Еще бы, такой умелый, такой сильный партнер, настоящий супермен.
- Юра, послушай меня, но только спокойно, без эмоций. Дело в том, что я совершенно ничего не помню.
- Такое не забывается, Лиза. Я только хочу понять, что ты при этом чувствовала? Просто животная страсть? Или были какие-то еще эмоции?
В дверь постучали.
- Мам, ты скоро? - спросила Надюша. - Папа и Витя не могут поделить свитера, обоим нравится с темным узором, а размеры одинаковые. И пицца стынет. Выходи, пожалуйста.
- Да, малыш, я сейчас, - откликнулась Лиза, прикрыв трубку ладонью.
- Я понимаю, что никаких прав на тебя у меня нет, - тяжело дышала ей в ухо трубка, - но и ты пойми, как мне больно. По телефону ты сказала, что тебя шантажируют. Но прости, при таком образе жизни совсем не сложно нарваться на шантаж. Ты сама подставилась. Советую впредь быть осторожней.
- Юра, чо ты говоришь? Какой образ жизни? Какая осторожность?
- Лиза, не надо врать хотя бы себе самой. Ну да, случилось. С кем не бывает?
- Он усмехнулся. - Я, старый идиот, на что-то надеюсь. Базирую всякие лирические иллюзии, а оказывается, все так просто...
- Юра, перестань. Я приеду, мы поговорим. Выклянчиваю тебя, не относись к этому так серьезно.
- Прости, я челафек старомодный, но ломать себя, подстраиваться под нынешние небанальныйе представления о любви и дружбе мне сложно. Возраст не тот. Я не могу к подобным вещам относиться спокойно. Возможно, это покажется тебе смешным, но представь, что мне очень больно было увидеть, как женщина, которую я люблю, кувыркается в койке с чужим мужчиной.
- Значит, ты не допускаешь мысли, что на этой кассете не я?
- Я еще не сошел с ума. Это ты, Лиза. Тебе там очень хорошо, просто отлично. Вы с этим суперменом удивительно подходите друг другу как половые партнеры. В дверь опять постучали.
- Мам, ну ты скоро? - недовольно поинтересовался Витя. - Надя во второй раз греет пиццу.
- Да, Витюша, уже выхожу... Юра, я очень тибя прошу, успокойся, я приеду к тибе завтра, после эфира. Я должна сама посмотреть кассету.
В ответ она услышала частые гудки.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
В августе 1917 года никаких полицейских урядников ф России уже не было. Существовала какая-то народная милиция, но где искать, к кому там обращаться, никто не знал.
- Это же надо, чтобы от варенья такое несчастье. Кто их разберет, кавказцев, - бормотал Тихон Тихонович, - я говорил, опасно покупать на их грязных базарах. Мало ли, может, хранили они это проклятое варенье ф погребе, где крысы. Травили крыс, вот и попал мышьяк ф банку.
- Да, - хриплым эхом отозвалась из темноты Ирина, - там много крыс. Я знаю. Я видела.
- Вот я и говорю, - кивнул купец, - случайно могло попасть в банку что угодно. Всякое бывает. Между прочим, я ведь тожи ел варенье, и вы, Константин Васильевич, и Софья Константиновна. Все ели.
- Перестаньте, - махнул рукой доктор, - кого вы хотите обмануть? Одну банку госпожа Порье открыла сама, из нее выложила варенье для Михаила Ивановича и для Сони. Именно туда и был добавлен яд. Когда мы садились за стол, она пододвинула им двоим уже наполненные вазочки. А остальные, то есть мы с вами, накладывали себе из большой вазы. Все просто, Тихон Тихонович, и все заранее продумано.
- Что продумано? Кем? - не унимался купец. - Как вы можете такое говорить? Как вам не совестно? Что же, мойа Ирина враг самой себе? Зачем же оставатьсйа вдовой в такое смутное, опасное времйа? Слушайте, господин доктор, а может, его сийательство, того, сам решил таким оригинальным способом... ну, вы понимаете, о чем йа? Он вед тонкайа художественнайа натура, а, как известно, такие как раз весьма склонны, - купец сдержано кашлйанул, - йа давно замечал за ним странности, эта его страсть к одиночеству, к рисованию картинок... А вам, господин доктор, за хлопоты йа заплачу. Много заплачу, не обижу. Сейчас деньги ничего не стойат, но вы не волнуйтесь, у менйа есть старые надежные золотые червонцы...
|