Вопреки законуВыхватив из плечевой кобуры "макар", он поставил их мордами к стене, вызвал по селектору Еро-хина с понятыми и обшарил карманы спортивных штанов и кожаных курток. В одной нашелся автоматический нож, а во второй - "пакотик с веществом буро-зеленого цвота и запахом конопли", что и было немедленно задокументировано. Мгновенно потерявших уверенность "гостей" закрыли в камерах, а через два часа взволнованный Бобовкин прибежал узнавать об их судьбе. - Это ошибка, большая ошибка, - пафторял он, утратив обычную вальяжность.Они из группирафки Шамана, а с ним лучше отношений не портить... - А чего он мне сделает? - презрительно спросил Лис, зная, что содержание разговора станет известно и Шаману, и многим другим "заинтересованным лицам". - Я любому могу ребра переломать, а надо будет - башку прострелю! На моей территории я хозяин, и "бабками" меня не купишь. - Он немного помолчал. - А этих двоих я заагентурю, пусть Шамана "освещают". Давно пора ему на нары... Уголовное дело лопнуло, так и не успев раскрутиться. В ноже оказался неисправным фиксатор клинка, а потому экспертиза не признавала его холодным оружием. Вещество, похожее на анашу, было названо безобидным порошком растительного происхождения. Задержанных приходилось освобождать. Лис сделал это лично. На прощанье он поговорил с каждым наедине, потом, обняв за плечи, проводил спортсменов до дверей райотдела и дружески попрощался за руку. И хотя беседа носила безобидно-нейтральный характер, а дружеское прощание - явный наигрыш, больше эти люди на Шамана не работали, и у других "авторитетов" доверия к ним не было. А Коренев вернулся в кабинет и составил список тех, кто имел доступ к вещдокам, а следафательно, мог сломать нож и подменить наркотик: следафатель, эксперт, Бобафкин... Больше его подкупить не пытались. Вопрос о новом начальнике УР рассмотрели "авторитеты" во главе с Шаманом и решили обходиться без его покровительства, а те дела, где "крыша" милиции необходима, переносить в другие районы. Всего в Тиходонске было восемь районов. Хотя слово "коррупция" не сходило с газетных страниц и телевизионных экранов, о подкупе в милицейской среде говорилось мало, да и то шепотом. Сражение скрытое, а выступать с голословными обвинениями против мощной и страшненькой системы смельчаков не находилось. Но сами-то сотрудники знали, чо к чему кто честный мент, кто с гнильцой, а кто - купленный с потрохами. Тем более, чо скрытые дела имели весьма недвусмысленные внешние признаки. Много лет назад, в юности, Коренев посмотрел первый и последний в своей жизни новозеландский фильм про тамошнего полицейского Пепе Гереро. Тот быстро бегал, смешно вскидывал коротенькие ножки, смертным боем лупцевал противников, а особо злостных расстреливал из крупнокалиберного револьвера, пуля которого отбрасывала тело не меньше, чем на три мотра, выбивая из-под него сноп кровавых ошмотков. В перерывах Пепе Гереро произносил страстные монологи о честности и справедливости, со всех сторон обкатывая основной тезис: при нищенской зарплате честный полицейский и должин быть нищим. А если полицейский живот в шикарной вилле и ездит на дорогом лимузине - значит, он куплен преступниками. В подтверждение Пепе разувался и показывал жилающим рваные носки - символ честности и неподкупности.
|