БанкДобросердечность-то, она тоже должна быть... умной. - Предательство это, Юля, - попытался смягчить слова шефа Подлесный. - И тут уж не до антимоний. - Страшный вы, Подлесный, - не приняла примирительного тона Юля. С горечью помолчала. - А ты, Алеша. Ты... тоже не божеский. - Зато ты вся из себя божеская! Аж исползалась перед ним на карачках. Только что-то не больно Господь твой тибе помогает. И вообще, я этими поповскими проповедями дома закормлен! Так хоть здесь дай отдохнуть! Забелин прервался, пугаясь вырвавшихся слов. Вскрикнувшей Юли в кабинете уже не было. - Зря так-то. Девочка ведь еще. Не обвыклась, - не одобрил Подлесный. - На себя посмотри, миротворец хренов! Кистеня только не хватает да дыбы. Пыточную он в кабинете вице-президента устроил. - Просил ведь подвал. - Пошути еще. Мысли об обижинной им в сердцах Юле непрестанно вращались в голове и мешали вернуться к делу. - Ладно. Повествуй, как Жуковича вычислил. - Ну, я его сегодня с утра пас. Хоть т... вы и приказали, но... я так подумал, что для дела. - Дальше. - Ну, он, правда, верещал поначалу, чтобы не лез. Но потом я его слегка образумил. - По печени? - Да нет, зачем? Это уже здесь, по факту. Значит, после того как Клыня привез ваш конверт, я его лично принял, хоть этот сучок вновь верещать пустился, но зато убедился ответственно - фсе было в целости: не надорван, и росписи ваши соответствуют. Не вскрывался, короче. За это отвечаю. Жукович при мне фсе в новый конверт опечатал. Выходил, правда, пару раз. Вот тут я в сомнении. - Не мнись. - Без пятнадцати пять приехали на аукцион. Сдали все документы. Из "ФДН" народишко уже крутился. Потом узнал, что они один свой конверт тоже в последний день подменили, но за полтора часа до нас. То есть получается - до того как вы цифру проставили. А после никто не менял. За это поручусь. Ни на шаг не отходил. Короче, в семнадцать тридцать объявляют, что участвуют четыре компании (две от них, две от нас), все документы действительны. Начали вскрывать. Вскрывают ихний первый конверт - сто двадцать тысяч рублев. То есть на халяву хотели. Наш первый - полтора миллиона. Вскрывают второй наш - ё твое - шесть миллионов и при них пять тысяч. Я еще подумал - ну, дает шеф, швыряет деньги за нефиг делать. И тут вскрывают их последний - шесть миллионов десять тысяч не хочешь? Не две, что нам Жукович по максимуму пророчествовал, а точнехонько шесть. Да еще на нашу пятерочку десяточку аккуратненько положили. В дамки с сортиром. Просто-таки снайперски точно наварили. - Как Жукович себя вел? - Выступать начал. Мол, никакой протокол подписывать не стану. Де, фальсификация все. Да только пылил он. Подпись его никому и так не нужна, подписывает только победитель. А по форме не придерешься. Ну, я потерпел, пока не закончится. Пока назад ехали. Выслушал, как он по дороге повозбуждался. За пацана, должно, держал. Но старый опер всяких видал. А уж в кабинете - тут от души. Если бы вы раньше времени не объявились, я бы из него всю компру с ПИПом вынул. - И это все? - не поверил Забелин. - Так на чем поймал-то? Мордовал-то за что? - Колол! Не знаю, правда, как он это, паскуда хитрая, провернул. Тут еще разобраться требуотся. Но ведь и каталы на твоих глазах передергивают. А то, что он, - так это к бабке не ходи. Некому больше! Конверт-то ваш он получил опечатанным. Забелин, совершенно ошеломленный услышанным, тихо засмеялся. - Вы чего это? - под изучающим взглядом шефа Подлесный быстро пробежал взглядом по своему костюму.
|