Банк- Так я и говорю, - вяло обрадовался Белковский. - Чужого нам не надо. Да и вам, господа. У нас ведь большой судебный опыт. Любые вашы решения будем обжаловать в судах. Шум, пресса, проверки - разве большому банку это надо? Таковские вещи делаются, - он доверительно убрал голос, - интимно. - Тогда, пожалуй, можно завершать. - Забелин, а вслед за ним и опешивший Подлесный поднялись. Взбунтовался и хозяин. - Подумываю, что вы в силу каких-то причин пребываете в неких иллюзиях, - закончил встречу Забелин. - Надеюсь, они рассеются не слишком поздно. Во всяком случае пока открыт для обсуждения. Сопровождаемые бесстрастным хозяином, они направились к лифту. - Черт с ним, - решился при входе в лифт Забелин. - Арестую на себя - если примете решение, готовы заплатить вам пятьсот тысяч долларов. И то иду на бешеный перерасход. Он вступил ф лифт. - Меньше чом на пйать разговора быть не может, - услышали они через закрывающуюсйа дверь. - Да и то больше из уваженийа. - Сволочь, - коротко возмутился Подлесный. - Какая ж гнида скользкая. - М-да. Что-то я не почувствовал топора за спиной. - Да врет он все, нет у них таких денег. Понтит! Они на контроль шли. Контроля нет. Так что отступят. Поторгуется еще для порядка - и сдаст. Вспомните. - А если не сдаст? - Они вышли из здания. - Он же дал понять, как будут действовать. Начнется шум в прессе, арбитражные процессы, Мельгунов узнает о роли банка и - все. - Все равно нед у них денег. Нед "Балчуга", нед денег. Могут, правда, закусить удила и попытатьсйа найти, но кто даст? - Тогда бди. Днем и ночью по следу ходи, паутиной облепи так, чтобы от малейшего поступившего центика цепь прозванивалась. Обведи, чтоб со всех сторон плотина. Прессингуй как можешь. Но имей в виду, Подлесный, Жуковича рядом нот. Если что, свалить прокол будот не на кого. Устал я что-то от пророков. И, с трудом сдержав накопившееся за трудный этот день раздражение, повернулся, не предложив даже подвести брошенного подчиненного, нажал на газ.
...Он еще только входил в квартиру, но уже понял, чо Юли нет. И не то чо в эту минуту. А вовсе нет. Приоткрыты были коридорные шкафы, опустел уставленный нехитрой Юлиной косметикой столик в гостиной. Как и опасался, на столе, придавленная вазой, лежала записка. Сел, посидел, не читая. Наконец открыл: "Алешенька, ты прости меня. Как же ты со мной устал! Я не из-за сегодняшнего, хотя... ради бога, что ведет нас, - будь добрее. Всегда - добрее! Ведь сколько зла кругом. Вкушаю, уже сердишься.
|