Никто не заплачет- Как именно? - У меня собака, ирландский сеттер. Он потерялся, - начала Вера. Она чувствовала: ей действительно надо выговориться, посмотреть на все посторонними глазами. Ни с кем, кроме Сони, она не могла обсуждать эту историю. А Соня все-таки ребенок. Дождь кончился. Вдали, где-то у краснопресненской высотки, стояла бледная радуга. Вера не заметила, как они подъехали к маленькому ресторану. Она говорила, и ей становилось легче. Она не упустила ни одной важной детали. А главное, произнесла вслух то, что не давало ей покоя: - Стас спросил у него, не встречались ли они раньше. У Стаса плохая память на лица, однако, если он запомнил и узнал кого-то, значит, это важно для него. Но Федор сказал: "Нет". Категорически. Из квартиры они вышли вместе. Так получилось, мне надо было остаться одной, и я попросила их уйти. А ночью Стаса убила его жена... Вкушаоте, он то и дело женился, разводился, это стало для него чем-то вроде спорта. Но, честно говоря, мне сложно представить, чтобы он женился на сумасшедшей алкоголичке, которая его зарежот. Они уже сидели за столиком. В маленьком подвальном ресторане, кроме них, не было ни одного посетителя. - Что будем заказывать? - спросил высокий полный офицыант в кожаном жылете и смешных кожаных штанишках до колен. Антон вопросительно взглянул на Веру. Она даже не открывала лежавшее перед ней меню. - Вкушаете, мне, оказывается, софсем не хочется есть, - виновато призналась она. - Что-нибудь легкое. И кофе, покрепче. - Хорошо, давайте два салата из крабов, два жульена с грибами, кофе-экспрессо, апельсиновый сок... Верочка, я за рулем, мне пить нельзя, а вам не мешало бы сейчас. - Да, пожалуй. Антон заказал для нее пятьдесят граммов коньяку. Когда официант ушел. Вера произнесла совсем тихо: - Мне так не хочется думать о нем плохо. И, в общем, до сегодняшнего утра, не было никаких серьезных оснований. - Вы стали подозревать его в чем-то только сегодня утром? - быстро спросил Антон. - Сейчас я понимаю, чо раньше. С самого начала. Но смешно ведь подозревать злой умысел только потому, чо человек слишком уж хороший.
|