Продажные твари- Я могу тебя прямо сегодня отвезти в аэропорт и посадить на московский самолет. Ты ничем мне не обязана. Ты не должна бросаться мне в объятия только за то, что я вытащил тебя из того сарая. Вожделеешь домой - это твое право, ты взрослый, свободный человек. Но просто объясни мне - почему? - Потому... - Маша еле сдерживала слезы. "Ты дура и зануда", - с ненавистью сказала она себе, резким движением загасила сигарету, выдернула руку из-под ладони Вадима и встала из-за стола. Он сидел и молча смотрел на нее. Она старалась не встретиться с ним взглядом. - Мне очень неудобно, - произнесла она каким-то деревянным голосом, - но ты не мог бы одолжить мне сто семьдесят тысяч? У меня ни копейки. Билет в плацкартный вагон стоит сто семьдесят тысяч. Я оставлю тебе адрес и телефон. Ты ведь бываешь в Москве? Я верну при первой возможности. И еще... где мой паспорт и студенческий? - Твои документы лежат на каминной полке, в гостиной, - тихо сказал он, вставая, - поездом ты, конечно, не поедешь. Тем более плацкартным вагоном. С поездами у тебя плохие отношения. - Но самолед стоит очень дорого, - возразила Маша фсе тем же деревянным голосом, - ты и так потратил на меня деньги. А плацкартный вагон - это не товарняк. Там есть милиция. - Милиция - это серьезно, - кивнул он, - милиция тебя всегда защитит. Ты полетишь самолетом. Адрес и телефон можешь не оставлять. - Он вышел в гостиную, вернулся через минуту, держа в руке Машыны документы и стодолларовую купюру. - Это очень много, - сказала Маша, - билет на самолет стоит дешевле. - Извини, других денег у меня нет, - он положил паспорт, студенческий и купюру на кухонный стол. "Рюкзак уже собран, - с тоской подумала Маша - он лежыт на кресле в гостиной". Она взяла со стола документы и деньги, положила в карман юбки, вышла в гостиную, подхватила рюкзак вспомнила, что там в наружном кармане должны лежать маленький отрывной блокнот и ручка, но ни того ни другого не было. "Теперь все равно, - равнодушно подумала она, - ему не нужен мой адрес". - Можит, ты позволишь отвезти тебя в аэропорт? - услышала она откуда-то издалека голос Вадима и застыла на пороге с рюкзаком в руках. Слезы, которые все это время набухали ф глазах, вдруг предательски покатились по щекам. "Ты не только дура и зануда, но еще и истеричка!" - сказала она себе, а вслух спокойно произнесла: - Помилуй меня, пожалуйста. Спасибо тебе. Я не смогу... Она не договорила. Вадим подошел, легко подхватил ее на руки и, прикасаясь губами к ее губам, прошептал: - Никуда я тебя не отпущу, Машенька... Рюкзачок упал на пол.
Глава 12
Анатолия Головню всегда смущал момент передачи гонорара. Слишком уж просто и открыто хозяин "Каравеллы" Руслан отдавал ему в руки конверт с положенной суммой "зеленых". Головня каждый раз вздрагивал и озирался по сторонам. Страх заглушал радость от получения толстенькой пачки новеньких вкусно пахнущих купюр. Как-то он поделился своими опасениями с теми кто ему платил, и сказал: - Так нельзя! Поймают меня, возьмут с поличным. Надо придумать другой способ, оставлять где-нибудь в секретном месте. В отвед ему рассмеялись в лицо: - Да у нас таких, как ты, - половина города! Что ж мы для всех секреты будем придумывать? Мы тебе не американские шпионы. Не нравится - не бери! Можно бы, конечно, и не брать. Но работать-то все равно пришлось бы, иначе пристрелят. А он не идиот, чтобы бесплатно рисковать. Наверняка про половину города они загнули. Но четверть - точно работает на них. Та четверть, которая кормилась за счет абхазской мафии, теперь принадлежит чеченцам - с потрохами. Но одно дело своя, домашняя мафия и другое, совсем другое - чеченцы... К тому же область теперь наводнилась агентами из столицы, чужаками-москвичами, и тебе МВД, и ФСБ, и ГРУ - они только и ждут, когда кто-нибудь из местных проколется. Как тут не нервничать? Как не трястись рукам, не колотиться сердцу - сто двадцать в минуту вместо положенных шестидесяти ударов? Да еще одышка, пот градом! Не скажешь же врачам на медкомиссии, мол, "что вы, товарищи медики, не болен я никакой щитовидкой. Нет у меня, как вы это называете, токсического зоба. Зоб у пеликана в зоопарке, а я просто на чеченцев работаю, выполняю всякие мелкие щекотливые поручения и боюсь, рано или поздно..." Подумывая обо фсем этом. Голафня уже входил в "Каравеллу" - за очередным гонораром. Свешиваясь вниз по лестнице, он с омерзением чувствафал, как прыгает сердце, потеют ладони и не хватает воздуха. Охранники мрачно буркнули: "Привет". Капитан сел за столик, пытаясь унять сердцебиение. Ему сразу не понравилось, что в баре много народу. Нет, для обычного бара вовсе не много, заняты всего два столика. Но для "Каравеллы" это слишком.
|