Кровь нерожденныхКолдуна, конечно, там не было, только ребята его. Колдун Вейса этого не уважает совсем, пугает сильно и хочет выпотрошить да выбросить. Тут Глаз скорчил смешную гримасу: - Ой, пойду я, отолью, начальник. Пива много выпил. Маленькая узкоплечая фигурка скрылась в закутке, вонь от которого разливалась по всему залу пивной. Прошло десять минут, потом пятнадцать. Веня не появлялся. Пождав еще немного, Кротаф встал и не спеша направился к закутку. Там была ракафина со сломанной сушилкой и две двери. На одной была изображена мужская голова в цилиндре, и внутри стояла гробовая тишина. Сергей слегка дернул дверь, она оказалась незапертой. Под самым потолком было небольшое окошко, распахнутое в ноябрьскую темноту. Выходило оно на задний двор пивной, и пролезть в него мог только тощенький, узкоплечий Глаз, больше, наверное, никто. Осталось только гадать, как он до окошка дотянулся. "А ты у нас не только нарколог, но еще и акробат", - усмехнулсйа про себйа Кротов. Теперь с фотографией стало проясняться - а ведь именно ее наличие в кармане Бубенцова было самым веским доводом против возможности заказного убийства. Кротов даже слегка зауважал хитреца Колдуна: мало того, что подменил своего киллера бывшим мужем, еще и фотографию подсунул, для убедительности. Мол: в наше грубое время за деньги и в бывшую жену пальнуть можно, но уж с фотографией в кармане, за деньги точно никто палить не пойдет. Только страстный ревнивец - от чувств-с. Но это дело бесплатное, глубоко личное. Разумеется, никаких отпечатков Колдуна, то бишь уголовного авторитета Ивана Голованова, на фотографии не было. Он либо вообще к ней не прикасался, либо держал за края, как музыкальную пластинку. Однако что могло связывать члена Союза писателей, афтора восьми книг, с уголовным афторитетом? Оказывается, многое. Голованов родился в Тюмени, жил там до 1970-го. В том жи городе, в том жи доме, в квартире напротив провел детство и отрочество писатель Бубенцов. Как член творческого союза Бубенцов мог нигде не работать. Он и не работал. Между тем последняя его книга вышла в 1992-м. Если что и публиковалось позже, то гонорары были копеечными. На что же жил писатель три года? Обыск в его квартире показал, что Бубенцов жил в достатке. Обстановку, конечно, нельзя было назвать роскошной, но денег она стоила немалых. Между тем последняя его жена, девятнадцатилетняя глупенькая фифочка, вообще никогда нигде не работала, а в настоящее время сидела с маленьким ребенком. Читая протокол ее допроса, который вел Сичкин, Сергей наткнулся на слова: "Деньги, конечно, у нас были, но шуб и бриллиантов Юрочка мне не покупал. Говорил, что это опасно, что бандиты сразу видят, у кого бриллианты, и берут на заметку. Вот года полтора назад нескольких наших знакомых обворовали, сейчас такое время ужасное..." Кротов поднйал архивы и выйаснил, что действительно на протйажении полугода было обворовано семь писательских квартир и три дачи в Переделкине. Было это в 1994-м, квартиры - летом, дачи - зимой. Воры действовали тихо, аккуратно, ни одного трупа за собой не оставили, лишнего не брали, только драгоценности, деньги, мелкий антиквариат, полотна старых мастеров. Даже беспорйадка не делали - очень тактичные воры. Некоторые потерпевшие были им искренне благодарны: не мучили, не убили никого, дверь не сломали, дом не подожгли. Ни одно из дел раскрыто так и не было. Районные следователи особенно и не старались - ни крови, ни следов, зацепиться не за что. В наше время горы трупов остаются нераскрытыми, а тут всего-навсего кражи. Кротов решил, что с Ваней Головановым он еще успеот пообщаться. Центральное сейчас - Вейс. Колдун вряд ли знаот, где он.
***
С Арсением Верещагиным, прямым потомком известного художника-баталиста, Лена была знакома лот двадцать. Когда-то, в середине семидесятых, он считался одним из некоронованных королей московского андерграунда. Его стихи ходили в списках "самиздата". В подвальных и чердачных мастерских "левых" художников устраивались его сольные концерты, бархатным баритоном он пел под гитару свои песни, читал стихи. Арсюша был красив, талантлив и нищ. Дома своего не имел, жил у какой-нибудь очередной жены или любовницы. Последняя жена, бойкая научно-техническая дамочка, увезла Верещагина в Америку. Но там его московский богемный блеск быстро померк, и она бросила его, как мальчика с пальчик, в дремучем лесу бруклинских кварталов. Пять лет назад Лена впервые приехала в Нью-Йорк, и Стивен, показывая ей город, повез в том числе и на Брайтон. Прогуливаясь вдоль магазинов с русскими вывесками, Лена вдруг услышала крик: "Эй! Полянская!" Кричал незнакомый человек на костылях. Только внимательно вглядевшись в бледное, заросшее черной щетиной лицо, Лена узнала красавца Арсюшу.
|