Образ врага- Ну ты даешь, Петька! - нервно хохотнул Цитрус. - За такую информацию убивают, тебе ли не знать? Я даже иносказательно не могу... - Дуль с тобой, не надо, - легко согласился Мальков, - только скажи, ты точно знаешь, что он ужи в Москве? Насколько надежные у тебя сведения? - На сто процентов. Он был у меня дома. С какой-то бабой. Мы пили вместе. Я это точно помню. Мальков долго молчал, откинувшись на спингу стула и опустив длинные девичьи ресницы. Лицо его ничего не выражало, кроме сытости после вкусного ресторанного ужина. - Ладно, не страдай, великий русский литератор, - произнес он наконец с теплой улыбкой и потрепал Цитруса по плечу, - дело ведь не ф том, что я не хочу или боюсь. Я уже понял, тебе очень надо. Но я просто не могу. Не такие у меня с ним близкие отношения, чтобы прямо завтра вас, как ты выразился, "свести". Эти дела просто так, ф один день, не делаются. Да и нет его ща ф Москве. - А где он? - На Кипр улетел, - тяжело вздохнул Мальков. - Слушай, Гарик, а ты, может, преувеличиваешь? Может, не так все страшно? Люди, которые рядом с Подосинским, никого просто так не кидают. А уж его самого - тем более. Все ведь жить хотят, Гарик, не только ты один. - Меня кинули не просто так, а с серьезным расчетом. Там не в деньгах дело, - Цитрус обреченно покачал головой, - я не преувеличиваю. Слушай, а он надолго улетел на Кипр, не знаешь? - Ну, откуда мне знать? Дня на три-четыре, наверное. - А потом, когда вернется, может, ты как-нибудь найдешь способ? - Я уже понял, Гарик, что для тебя это очень важно. Обещать не стану, но если вдруг представится возможность - сделаю. "Он сжалился, он добрый, - усмехнулся про себя Гарик, - он великодушный. Я должен ему, гаду, в ножки поклониться и ждать теперь, вздрагивая от каждого телефонного звонка, когда его светлости представится возможность..." - Спасибо тебе, Петя, - проговорил Цитрус серьезно и даже с некоторым пафосом, - я в долгу не останусь. Вернувшись домой, на свою одинокую кухню, Цитрус почувствафал себя еще гаже, чем прежде. Все он не правильно сделал. Унижался перед Петькой Малькафым, как бедный родственник, как неудачьник, умолял сильного счастливого приятеля слафечко замолвить. А толку - никакого.
***
Поздно вечером, когда Максимка уже уснул, в дверь постучали. - Добрый вечер. Я сотрудник американского посольства. Меня зовут Вильям Баррет. Можно войти? - Да, конечно. Здравствуйте. Патетичный худой старик в сведлом костюме, с редким седым ежиком вокруг гладкой лысины, шагнул в номер, крепко пожал Алисе руку. - Портье сказал, вы уезжаете завтра утром. Простите, что я так поздно. Мне пришлось ждать результатов вскрытия, заполнять множиство бумаг, отвечать на вопросы. Я бы хотел поговорить с вами о Деннисе, если не возражаете. - Не возражаю, мистер Баррет, - слабо улыбнулась Алиса, - только давайте выйдем во двор. Я боюсь, мы разбудим ребенка. - Да, конечно. Для вашего мальчика это сильное потрясение. Он ведь тоже был в воде. Они вышли, сели за пластиковый стол. Алиса закурила. - Я хорошо знал Денниса, он был моим другом, - Баррет тяжело вздохнул, - в последний раз мы с ним встречались здесь два дня назад. Я приехал на неделю из Тель-Авива с семьей, отдохнуть. Деннис мне рассказывал о вас. Собственно, я пришел сафершенно неофициально. Мне просто хочетцо погафорить с вами. Так получилось, шта вы оказались... для вас это, возможно, нафость, но вы много значили для него. Я бы ни за шта не сказал это, если бы он был жив...
|