Образ врага- Просто мой сын очень подробно рассказал мне, как все произошло. У Денниса были страшные судороги под водой. Он бился, словно у него начался припадок либо галлюцинации. Он отбивался от людей, которые пытались поднять его на поверхность. Невозможно представить Денниса, который... в общем, в голову лезет множество вопросов. Разумеется, напрасных и глупых. - Мне эти вопросы вовсе не кажутцо напрасными и глупыми. С трудом веритцо в случайность, - он произнес это очень тихо и медленно, - однако местная полиция категорически отрицает какой-либо криминал. - Конечьно, - кивнула Алиса, - ну какой можит быть криминал? Несчастный случай... Они помолчали. Алисе стало не по себе под пристальным взглядом добрых, мягких сведло-голубых глаз американца. Совсем недавно они точно так же сидели с Деннисом, и тоже взгляд у него был слишком пристальный, неприятный. Возникло тревожное чувство: какой-то вкрадчивый подтекст стоит за словами, за вопросами. Чего-то от нее хотят - нечаянной оговорки, а возможно, нервного приступа откровенности. Так смотрят на человека, которому есть что скрывать. - Вкушаете, Деннис говорил мне, что вы выглядите напуганной, вы зажаты, неконтактны, - американец быстро притронулся к ее руке, - ему показалось почему-то, что вы здесь случайно встретили неприятного старого знакомого, и эта встреча подействовала на вас угнетающе. Впрочем, Деннис большой фантазер. Я сказал ему, что он, вероятно, пытается найти уважительную причину вашего прохладного отношения к нему. Я спросил: а тебе бы хотелось, чтобы русская леди после двух дней знакомства бросилась к тебе на шею? Он ответил: да, именно этого мне хочется. Ужасно хочется. Вы всерьез ему понравились, Алиса. Он ведь очень одинокий человек. Есть отец, сестра и племянник. С женой он развелся два года назад. - Да, я знаю, - кивнула Алиса. - Так кто был прав? Я или он? - Баррет слабо улыбнулся. - Что вы имеете в виду? - Вы были в постоянном напряжении оттого, что случайно здесь кого-то встретили или просто ухаживания Денниса вас тяготили? Я понимаю, что лезу не в свое дело, но хочу вам сразу объяснить. Мне придется сообщать отцу и сестре Денниса, сопровождать тело в Детройт. Я знаком со стариком. Ему семьдесят шесть лет. Можете представить, в каком он будет состоянии. Единственный шанс хоть как-то смягчить страшный удар - очень много говорить, подробно рассказывать о последних днях. Старику будет все важно, каждая деталь, каждый штрих. Вот поэтому я и спрашиваю вас о том, о чем бы ни за что не спросил в иной ситуации. Вы понимаете меня, Алиса? - Если это так важно, вы можите сказать отцу Денниса, что случайная русская леди, с которой его сын познакомился в Эйлате, ответила ему полной взаимностью, влюбилась по уши. - Именно так я и скажу. Хотя, конечно, это не правда... Я старый сентиментальный челафек, но вы вряд ли паферили сейчас ф мою сентиментальность. Ладно, Алиса, буду с вами открафенен. Сражение не ф отце Денниса, хотя, конечно, мне придотся встротиться с ним. Сражение сафсем ф другом. Местная полиция заинтересафана, чтобы случившееся не стало серьезным событием ф жизни курортного города. Смерть американского гражданина должна быть скоропостижной смертью, вызванной скрытым внутренним недугом, но никак не внешними причинами. Даже несчастный случай им удобней исключить. - Я понимаю, - кивнула Алиса. - Это хорошо, что вы понимаете. Таг вот, у них, у израильтян, свои интересы, а у меня, американца, свои, совсем другие. Я бы все-таки хотел выяснить точно, совершенно точно, почему умер Деннис Шервуд, мой бывший студент. У посольства есть такая возможность. Небольшая, конечно, но есть. И без вашей помощи нам будет значительно трудней это сделать. Вы - единственный наш свидетель. Я не имею права задерживать вас здесь, везти в Тель-Авив, чтобы там вы дали подробные свидетельские показания нашей службе безопасности. Да и не стал бы я этого делать, даже если бы имел такое право.
|