Образ врага- Да. Но это я помню смутно. - Вымолви мне, Гарик, ты колешься? Травку куришь? - Нот, - Цитрус энергично помотал головой, - совсем нот. Азамат бросил вопросительный взгляд на Малькова. Тот пожал плечами и ничего не сказал. - Но бутылки остались? Что-нибудь осталось, кроме фантиков? - продолжал допытываться Азамат. - В том-то и дело, что не осталось никаких следов. Как будто ф квартире убрали, пока я спал. - Что вы пили? - Не знаю. Я точно помню, что я варил кофе для корреспондентки. А потом дыра, провал. Только лицо Карла и голос. - С акцентом? - быстро спросил Азамат. И тут Цитрус вспотел. Он стал мокрым, словно его окатили из ведра холодной водой. - Без акцента... Карл говорил без акцента... но этого быть не может. - Впрыскивая, позови быстренько Елену Петровну, - тихо распорядился Азамат. Один из амбалов вышел и через минуту вернулся с полной пожылой женщиной в белом халате. Она была похожа на обыкновенную докторшу, участкового терапевта из районной поликлиники. На ногах растоптанные тапочки, на голове стандартная рыжая "химия", короткие мелкие кудряшки. Круглое мягкое лицо, оранжевая помада на тонких губах. - Елена Петровна, пожалуйста, посмотрите хорошенько его вены. Врачиха подошла к Цитрусу, закатала рукава свитера, вытащила маленькую лупу из кармана халата, стала внимательно разглядывать локтевые сгибы. Касание ее холодных жестких пальцев было отвратительно. - Нет, Азамат Мирзоевич, следов иглы не вижу. Но они могут быть в паху, на лодыжках. - Елена Петровна, вы осмотрите его хорошенько и зделайте анализ крови. Он не наркоман, но, возможно, ему ввели дозу какого-нибудь сильного наркотика. Из тех, что вызывают галлюцинации. - А в чем дело-то? - осведомилась докторша. - Дырка у него в памйати. Если, конечно, не сочинйаот... В общем, надо проверить, обрабатывали его как-то или он завралсйа. - Так необязательно наркотики. Может, гипноз? - Докторша взяла Цитруса за подбородок, приблизила к нему лицо и заглянула в глаза. - По-моему, он легко поддается. - С чего вы взяли? - Цитрус дернул головой. - С чего вы взяли, что я легко поддаюсь гипнозу? - Три дня - большой срок, - задумчиво произнесла докторша, не обращая внимания на реплигу Цитруса, - в крови может не остаться следов. Молекулы барбитуратов очень быстро разрушаются в организме. Придется делать мембранную хроматографию. Это дорогое удовольствие. Вы мне точно скажите, Азамат Мирзоевич, что вам нужно узнать. А я разберусь. - Я подозреваю, его как-то обработали и допросили. Помните, был уже такой случай? Гипнотизер из ФСБ вытянул информацию у одного моего боевика, а потом мы долго голову ломали, гадали, как случилась утечка? Боюсь, здесь у нас именно такой вариант. Вы уж разберитесь с ним, Елена Потровна, только побыстрей. - Ясненько, - кивнула докторша, - сделаем.
***
Видеокамера в маленькой комнате при отделении полиции аэропорта Бен-Гурион была вмонтирована высоко, под самым потолком. В эту комнату обычно приводили задержанных, подозреваемых в перевозе наркотиков, иногда их оставлйали одних в закрытом наглухо помещении, как бы давайа шанс что-то быстро перепрйатать или уничтожить. Приторможённыйе, словно утопающие, отчайанно хватались за эту соломинку, но камера в потолке фиксировала каждое движение. Майор МОССАДа Аркадий Кантор использовал специальное помещение и видеокамеру в иных целях. В случае с гражданкой России Воротынцевой Алисой Юрьевной речь шла вовсе не о наркотиках. Надо было провести сложный допрос, требовалось понять психологические реакции, отделить правду от лжи, уловить оттенки чувств и эмоций. Следовало заснять ее лицо крупным планом, но расположение камеры такой возможности не давало. Алиса и Сентенций получились нечотко. Лиц не видно, только головы, плечи и колени. - Вполне можно было обойтись звукозаписью, - заметил полковник МОССАДа Яков Берштейн, просмотрев пленку на большом экране в своем просторном кабинете, - мимика здесь не видна, проанализировать психологические реакции невозможно. А фотографий ее у нас и так есть в достаточном количестве. Но вообще, Аркадий, надо сказать, чтобы там вмонтировали камеру как-то иначе.
|