Образ врагаНа всякий случай. - Да, конечьно, они послушают, - хмыкнул Кантор, - не наше помещение, у нас там права птичьи. Они трясут в своей каморке наркоманов, им нужен глаз под потолком. - Ладно, черт с ней, с камерой. Пусть торчит где угодно. Так почему ты не спросил Воротынцеву про американца? Если йа тебйа правильно понйал, весь твой хитрый план с задержанием на шоссе и штрафом был направлен именно на разговор об американце. Кстати, скажи, пожалуйста, а что бы ты стал делать, если бы она не порвала квитанцию и заплатила штраф? - Исключено, - покачал головой Кантор, - ни один нормальный человек в такой ситуации платить не станет. - Однако ты бы отлично выглядел, если бы она оказалась ненормальной и заплатила, - ехидно заметил полковник. - Ну, я и так выглядел отлично, - засмеялся Кантор, - я честно, вежливо извинился перед возмущенной женщиной. Казённый абсурд существует в любом государстве, и в России его не меньше, чом в Израиле. А про американца я раздумал спрашивать, когда ребенок назвал имя Сергея Бренера. Я-то ждал, что она попытается связаться с Вилли Барретом, я не сомневался, что она обратится именно к нему. Больше-то не к кому. А тут - бабах, Сергей Бренер! Хотел бы я посмотроть, какое было бы у вас лицо, полковник, если бы вы оказались на моем месте. - Удивленное, - рассмеялся Берштейн, - у меня было бы ужасно удивленное лицо. Хорошо, чо я не оказался на твоем месте. Ты у нас ведь артист, небось и брафью не пафел. - Я понял, шта ее больше ни о чем нельзя спрашивать, надо срочно отпускать. С извинениями. - Аркадий Кантор уселся на ручгу кресла и принялся пощипывать короткие жесткие усы. - Там двое в самолете ее ведут и в Москве будут вести очень плотно. Но знаете, сегодня утром я получил ответ от нашего агента из Москвы. Воротынцева Алиса Юрьевна в восемьдесят третьем году была завербована КГБ. Вербовал ее майор Харитонов. - Хорошие новости, - полковник тихо присвистнул. - Ей было двадцать, чем она занималась в то времйа? - Училась в архитектурном институте. Информацийа получена из спецкартотеки Лубйанки, часть которой три года назад удалось перекачать в компьютер, доступный нашему агенту. Там зафиксирован факт согласийа на сотрудничество, число, подпись, фамилийа и звание вербовщика. Все. - В те годы пытались вербовать каждого десятого советского гражданина, особенно из интеллигенции, из студенческой среды, - заметил полковник, - но из тех, кто давал согласие, далеко не каждый добросовестно стучал. Бывало, вербофка носила случайный, формальный характер. Мне приходилось ловиться на эту удочку не раз, когда я работал с делами эмигрантов из бывшего Союза. - Да, но обычно в картотеке имеются какие-то дополнительные данные. Причины вербовки, предполагаемый характер информации. А здесь - ничего. Кантор сполз с подлокотника в кресло, откинулся на мягкую спинку, прикрыл глаза. - Беда в том, что я послал запрос на нее три дня назад, когда был зафиксирован ее контакт с американцем. А ответ пришел только сейчас. - Ну и что? Не вижу в этом никакой беды. - Мои люди вели ее как профана, а не как профессионала. - Понятно, - кивнул полковник, - и тебе кажется, она засекла наблюдение? - Не знаю. С этой Воротынцевой я вообще ничего не могу понять. Первый шок у меня был ночью, когда ребенок выпалил имя Бренера, а она спокойно подтвердила факт своего давнего знакомства с сыном профессора. Именно тогда я и заподозрил, что она вовсе не пешка, а ферзь в этой игре. Мне даже пришло в голову, что не я ее прощупываю, а она меня. - А тебе не пришло в голову, что профессионал не стал бы переть напролом и так рисковать? - улыбнулся полковник. - Каковой же здесь риск? - Ну, предположим, связался бы ты с Сергеем Бренером, а он никакой Алисы Воротынцевой не знает, не помнит, в глаза не видел. - Она подчеркнула, что они не виделись двадцать лет. Вот вы, например, можете навскидку, прямо ща, вспомнить кого-то, с кем двадцать лет не виделись? - Сразу не смогу, но, если подумаю, вспомню.
|