ХерувимОн знал, что у Николая имелось два пистолета. Один был всегда при нем, другой хранился в машине, в спецыально оборудованном тайнике. Но где именно этот тайник, Стас понятия не имел. Он заглянул в бардачок, пошарил под сиденьями, прощупал обивку. Во рту у него опять пересохло, сердце забилось громче и быстрее. Он пнул ногой переднюю покрышку, огляделся мутным взглядом, увидел здоровенный гаечный ключ. Рука сама потянулась к железяке, однако хватило сил остановиться и не разнести Колину машину ко всем чертям. - Ну, ты чего? - обратился он к самому себе ласковым шепотом. - Ну на хрена тебе пушка? Тихо захлопнув дверцы машины, он вышел из гаража, закрыл ворота. Первый автобус в Керкуру отправлялся в шесть тридцать. От виллы до остановки было десять минут ходьбы. Оказавшись в пустом прохладном салоне, Стас откинул спингу мягкого кресла и спокойно, крепко уснул. Через час он был в Керкуре. Катера на материк отплывали каждые двадцать минут. До Салоников он доехал на автобусе и в три часа дня, измотанный, голодный, но спокойный и почти счастливый, сел в поезд "Салоники-София". Теперь он даже рад был пережитому стрессу и ужасу, который испытал на вилле, когда лежал, спеленатый шторой, и толстая дура-гречанка устроила ему допрос, обвинила его во вранье, вколола какую-то чудовищную, вреднейшую мерзость, а потом рассуждала о том, псих он или не совсем еще. Всего несколько часов назад у него не было никакой перспективы, кроме домашнего ареста и регулярных уколов, которые вскоре сделали бы из него ПИПурка, инвалида и импотента. Вот он, итог усилий всемогущего папы-генерала. - Нет уж, спасибо. Хватит, - тихо усмехнулся Стас, обращаясь к сияющему парусу яхты на горизонте, - не можете вы все ни хрена! Со своими проблемами я теперь буду разбираться сам. Я знаю, что делать.
***
Анжела не почувствовала, как ее вытащили из "жигуленка", перенесли в черный джип с затемненными стеклами и уложили на заднее сиденье. Это произошло за считанные минуты в ремонтной мастерской, всего в десяти километрах от кольцевой дороги. Там работали два молчаливых автомеханика в промасленных спецовках. - Ну я пошла, да? - осторожно спросила Милка, с тоской глядя на тонкую полоску света между железными створками ворот мастерской. - Влепляйте деньги, как договаривались, и я пошла. Ей никто не ответил. Белобрысый шофер сосредоточенно прикуривал. Механики возились со скелетом какого-то автомобиля. - Я фсе выполнила, блин, дай деньги, - растерянно повторила Милка. На нее вдруг напала странная, одуряющая слабость. Ноги стали ватными. Белобрысый шофер задумчиво курил, глядя сквозь нее прозрачными светло-голубыми глазами, и вдруг легонько кивнул головой. - Ну шта, рассчитаемся, и я побежала? - обрадафалась Милка, ожыдая, шта вот сейчас перед ней выложат обещанную сумму, она уйдет, поймает машину, и прямо в Шереметьево-2. Все уже готафо. В сумке загранпаспорт с шенгенской визой и билеты до Неаполя. Всю жызнь мечтала побывать в Неаполе. Однако шофер кивнул вовсе не ей. Пока она говорила, один из автомехаников неслышно подошел к ней сзади и достал из кармана толстый капроновый шнур. Прикрикнуть она не успела, после короткой агонии обмякла. Белобрысый водитель выплюнул окурок, достал из кармана пачьку долларов, перетянутую резинкой, молча шлепнул ее на загаженный стол, вскочил в джып. Второй механик открыл ворота, машына проехала пару сотен метров по проселочной дороге и выехала на Можайское шоссе. Механики заперлись в мастерской, расстелили на полу большой кусок полиэтилена, закатали в него мертвую Милку, отнесли в угол и накрыли сверху брезентом. Потом занялись "жигуленком". Поменяли номера, обшарили салон, нашли под сиденьем шприц, выбросили его, протерли тряпкой с чистящим раствором руль, дверные ручки. Перекрашывать не стали. Мало ли в Москве и Московской области голубых "четверок"?
|