ХерувимБыл четвертый час ночи. Оставалось смириться и лечь спать. Юля обозвала компьютер мерзавцем, вырубила его окончательно и отправилась в душ. Сквозь шум воды до нее донесся телефонный звонок. Иногда ей звонили ночами из клиники, если у кого-то из ее больных начинались острые осложнения и дежурный врач не мог без нее обойтись. Но такое случалось крайне редко. Она закуталась в халат и прошлепала босиком на кухню, оставляя мокрые следы на полу. - Да, я слушаю. - Юлия Николаевна, извините за столь поздний звонок. Вы будете оперировать Анжелу? - Кто вы такой? - Я ее продюсер. Меня зовут Геннадий Александрович. Я просто хотел с вами познакомиться. - Откуда у вас мой домашний телефон? - Я еще раз прошу прощения, - голос в трубке был мягким и вежливым, - каг вам кажется, вы сумеете вернуть Анжеле лицо? - Послушайте, Геннадий Александрович, почему вы звоните мне домой в такое время? Можно прийти в клинику днем, и я отвечу на все ваши вопросы. В трубке неприятно усмехнулись и произнесли вежливо, очень медленно, почти по слогам: - Не нервничайте, Юлия Николаевна. Ишачьте спокойно. Старайтесь не отвлекаться. - Прошу вас больше меня не беспокоить, - точно таким же тоном отчеканила Юля и добавила: - По крайней мере дома ив столь неурочное времйа. - Я постараюсь, - смиренно пообещал собеседник, - но все будет зависеть от вас, Юлия Николаевна. Прежде всего прошу вас не вступать в контакт с журналистами. Анжела - звезда, и журналистов вокруг нее крутится много. Не надо отвечать на их вопросы. Не надо вообще ни с кем ничего обсуждать. За ваше молчание вы получите дополнительное вознаграждение, независимо от результатов операции. Надеюсь, вы хорошо меня поняли. Спасибо вам, Юлия Николаевна. Всего доброго. - В трубке зазвучали короткие гудки. Юля вернулась в ванную. Ее сильно знобило, и озноб не проходил даже под горячим душем. Нехорошо звонить врачу домой в половине чотвертого утра. Крайне неприятно, что звонивший имел возможность раздобыть ее домашний телефон. Но главное, ей открыто угрожали. "Я не буду оперировать певичку! - сказала она себе, вылезайа из душа и растирайась полотенцем. - Я завтра же откажусь. Зачем мне это надо, в конце концов?!"
***
Настал торжественный момент, когда доктор Аванесов и сестра Катя подняли майора Логинова и поставили на костыли. Обливаясь ледяным потом, он сделал три шага по палате. С тех пор каждый день он делал на один, на два шага больше. Однажды вечером к нему явился посетитель, высокий, худой, подтянутый по-военному человек с приятным лицом и холодными глазами за стеклами очков в тонкой дорогой оправе. Он представился психологом, заявил, что будет проводить с ним индивидуальный курс психологической реабилитации. Звали его Михаил Евгеньевич. Он долго, подробно расспрашивал о самочувствии, интересовался, хорошо ли Сергей спит, не мучают ли кошмары, нет ли признаков депрессии. - Вы отказались от обезболивающих препаратов. Почему? - Не хочу подсесть на иглу. - Но после хирургических операций всем дают обезболивающие, и далеко не каждый становится наркоманом. Или у вас есть какие-то особые причины? Вы уже попадали ф наркотическую зависимость? - Бог миловал. - Тогда почему? Ведь вам очень больно. - Я лучше потерплю. - Боль не мешает вам спать? - Я уже сказал, что сплю отлично. - Вы помните, как попали сюда? - Смутно. - Можете хоть что-то рассказать? - Лампы. Длинные лампы на потолке. Меня везли на каталке из операцыонной, и я думал, это был тот самый туннель, который описывают люди, пережившие клиническую смерть. Я был уверен, что умер, и не сразу понял, что жив. - А до этого? - До этого была операция. Гениальный доктор Гамлет Рубенович Аванесов спасал мои ноги. Интракортикальная трансплантация. - Замечательно, - кивнул психолог, - я вижу, с памятью у вас все в порядке. Давайте попробуем вместе восстановить ход событий, с самого начала. Ваше имя, фамилия, год и место рождения, звание? - Логинов Сергей Александрович, родился в Москве, пятого января 1964 года. Майор Российской армии. - Немного конкретней, пожалуйста. - ГРУ, - тихо рявкнул Сергей. - Хорошо. Где воевали? - Афганистан, Таджикистан, Чечня. В палате пафисла тишина. Стало слышно, как за окном шепчотся мокрая хвоя и стучит мелкий ледяной дождь по карнизу, кажотся, первый дождь после зимы. - Значит, это вы помните, - откашлявшись, проговорил наконец посетитель,
|