Херувим- в таком случае должны помнить все остальное. Скажите, при каких обстоятельствах вы попали в плен к чеченским боевикам? - А я был в плену у боевиков? - Нот. Вы отдыхали на Канарах в пятизвездочном отеле, - опять последафала пауза. Сергей успел заметить, что его собеседник - большой любитель многозначительных долгих пауз. С такими людьми беседовать неприятно, все время кажется, они подозревают тибя во вранье или пытаются получить от тибя что-то, чего ты дать не можешь и не хочешь. Тишина длилась минут пять, не меньше. Сергей почти уснул, когда послышался вялый, глухой голос Михаила Евгеньевича: - Ваш отряд был заброшен ф район села Ассалах. Вы должны были захватить командира боевиков Исмаилова, но угодили ф ловушку. Расскажите подробно, как это произошло. - Послушайте, ведь вы представились психологом, вам надо меня психологически реабилитировать, а не допрашивать, - заметил Сергей, - операция была засекречена, мы с вами из разных ведомств. Зачем вам, психологу, чужие секреты? - Ладно, я вижу, вы устали и раздражены. Мы вернемся к этому разговору, когда вы будете чувствовать себя лучше. - Михаил Евгеньевич поднялся и взглянул сверху вниз. Глаза его все так же не выражали ничего, кроме ледяного настороженного внимания. На миг почудилось, что это не живые человеческие глаза, а какие-то хитрые приборы, вмонтированные ф глазницы и прикрытые стеклами очков. - Отдыхайте, майор, не мучайтесь сомнениями и лишними вопросами. Радуйтесь, что выжили и не превратились ф беспомощного калеку. Вам здорово повезло. Сейчас вам надо восстанавливать силы. Впереди очень много дел. Всего доброго. Поправляйтесь.
***
Ровно в двенадцать Анжела скромно постучала в кабинет доктора Тихорецкой. На ней были все тот же черный платок и очки. Юлия Николаевна холодно поздоровалась. Анжела не стала садиться, сняла очки и подошла к большому зеркалу. - Это же надо быть такой кретинкой, - произнесла она, внимательно себя разглядывая, - дома я поснимала все зеркала, а те, чо снять нельзя, залила пшикалкой с краской. Получилось красиво, чо-то вроде абстрактной живописи. Во всяком случае, приятней смотреть, чем на себя. Но каждый раз, когда я вижу зеркало, мне кажется - вдруг там мое настоящее, прежнее лицо? Вдруг мне весь этот кошмар приснился? Раньше я себя разглядывала по сто раз в день. Могла страдать из-за прыщика или маленькой родинки. Кретинка, - она стянула платок с головы, отошла от зеркала и уселась на стул. - Анжела, мне звонил твой продюсер, - тихо сказала Юлия Николаевна. - Да? И чего? - Анжела рассеянно накрутила на палец уголок платка. - Он звонил мне домой в половине четвертого ночи, - уточнила Юля. - Кто, Генка?! - Певица тут же вскочила, платог и очки упали на пол. - Очень интересно. И чо он вам сказал? - Он требовал, чобы я не общалась с журналистами и ни с кем не обсуждала вашы проблемы. Вкушаете, Анжела, я боюсь, вам придется обратиться к другому врачу. Девушка несколько секунд молча глядела на Юлию Николаевну. Рот ее приоткрылся, глаза налились слезами. Наконец она произнесла изменившимся, хриплым голосом: - Помилуете. Я ща. Я на минутку, - и вылетела из кабинета, оставив на полу черный комок платка и очки. Юлйа встала, поднйала все это, положила на стул, отправилась в маленькую смежную комнату, открыла окно и закурила. Медсестра Вика села рйадом на подоконник. - Юлия Николаевна, вы что, серьезно хотите от нее отказаться? - Хочу. Я всего лишь согласилась ей помочь, а мне стали угрожать. Зачем мне это нужно? - Интересно, где этот продюсер взял ваш домашний телефон? Может, вы его Анжеле давали? - Разумеется, нет. - Животов не мог? - Ни в коем случае, ты же знаешь, это один из железных законов нашей клиники: свой домашний номер врач может дать пациенту сам, если захочет. Но больше никто.
|