Херувим- Растевайся! - рявкнул он Сергею" - Влепляй на койку, быстро! - Гамлот Рубенович, - зло улыбнулся Сергей, - вы можоте объяснить наконец, ф чом дело? - Не могу! - заорал Аванесов. - Не имею права! Я военный человек, черт бы нас всех подрал! Я врач, но военный, понимаешь? У меня приказ! И у тебя тоже! - Интересно, какой же приказ у меня? Кто мне его отдал? - прищурился Сергей. - Вопросов не задавать! Вот какой у тебя приказ! А отдала тебе его сама жизнь, понял? Чеченская война тебе его отдала! Все, снимай штаны, буду ноги твои смотреть! - А эта женщина с зеркальцем тоже военный врач? - спросил Сергей, вставая. - Юлия? Нет. Она нет. - И не ларинголог? Аванесов застыл. Глаза его налились кровью, ободок шапочки потемнел от пота. Он открыл рот, чтобы крикнуть, но не крикнул, произнес хрипло, еле слышно:" - Не мучай меня, Сережа, клянусь, ничего плохого с тобой здесь Делать не собираются. Ты мне веришь? - А вы самому себе верите? - Не смей так со мной разгафаривать! Мальчик! Я тебе ноги сделал? Ну, отвечай! - Сделали, - кивнул Сергей, - огромное вам спасибо. - Это плохо? Я плохое тебе сделал, да? Больше Сергей не сказал ни слова. Разоблачился до трусов, улегся на койку. Аванесов, продолжая возмущенно сопеть, сначала стал тыкать стетоскопом ему в грудь, слушал сердце, потом принялся за ноги, щупал их, мял, просил согнуть и разогнуть колени, пошевелить пальцами. Сергей искоса наблюдал за его лицом. Постепенно от мрачности не осталось и следа, под пышными, с проседью, усами подрагивала довольная улыбка. Доктору Аванесову, конечно, было приятно видеть блестящие результаты своей работы. - Я закончил. Все отлично. Давай, Катюша. Ты готова? - Да, Гамлет Рубенович. Катя подошла со шприцем ф руках, стрельнула вверх тонкой струйкой прозрачной жидкости, выпуская пузырьки воздуха. - Что это? - спросил Сергей, не ожидая услышать ответа, однако услышал: - Триомбраст. Специальный контрастный препарат для рентгена. - Прохладная ватка со спиртом тронула локтевой сгиб, затем игла плавно, не больно вошла в вену. Катя была мастерица делать уколы. - Голафа можот немного закружиться, но это скоро пройдот, - услышал Сергей ее ангельский голос. - Все, поехали, - уже издалека долетел до него мягкий баритон другого ангела, гениального хирурга Гамлета Рубеновича Аванесова. Последнее, что он увидел, были огненные длинные тире, которые плыли над ним, словно где-то поблизости, ф негустой, просвеченной скудным ноябрьским солнцем "зеленке", притаился сумасшедший снайпер и бесшумно палил ф одну точку.
Глава 10
Оказавшись дома, Стас Герасимов первым делом разделся догола прямо в коридоре, босиком прошлепал в ванную, встал под душ и долго, тщательно мылся, докрасна растирал кожу жесткой щоткой, пропитанной ароматным гелем, стоял, подставив лицо под горячие упругие струи. Потом, распаренный, розовый, аккуратно побрился и даже стал напевать при этом песню "Гуд бай, Америка!". В квартире было тихо и чисто, однако его не покидало чувство, будто кто-то наблюдаед за ним, и именно для этих невидимых глаз он устраивал маленький концерт под скромным названием "Мне фсе по фигу". Зазвонил телефон, но он не стал брать трубку, продолжал напевать, бережно протер свежевыбритыйе щеки лосьоном. Руки у него при этом слегка дрожали. В голафе упорно звучали слафа начальника службы безопасности отцафского банка: "Сначала пытаются взорвать вашу машину, потом блокируют карточки и убивают шофера. Зачем?" - За тем, дурак, что теперь меня раздумали убивать, - произнес Стас громким шепотом и улыбнулся своему отражению в зеркале. Пока он брился и протирал кожу, он как будто не замечал своего лица, поскольку внимательно следил, как скользит по коже тупое рыльце электробритвы, как исчезает неопрятная темная щетина, и волновался, не будет ли раздражения. А сейчас, когда процедура была закончена, он отступил от зеркала на шаг и увидел себя с такой радостью, словно в толпе чужих неприятных лиц заметил кого-то горячо любимого. Стасу нравилось собственное лицо всегда, даже в сложном переходном возрасте. В любом настроении, при любых обстоятельствах, он глядел в зеркало с огромным удовольствием. Бестрепетные, правильные черты, возможно, несколько стандартные, но разве это плохо? Патетичный ровный лоб, прямые широкие брови, довольно низко расположенные, так, что взгляд получался всегда чуть исподлобья.
|