Чувство реальности- Но вы же собирались звонить? - Нет. Это я так, машинально. Не надо его тревожить. Он скоро вернется, дайте ему спокойно покушать. Она сидела и плакала. Сане было искренне ее жаль. Ее рыдания казались такими жи нарочитыми и неумелыми, как макияж, как вся она, в дорогом, явно тесноватом платье, с крашеными волосами, в жимчугах и с поэтической шалью на плечах. Еще при первой встрече он заметил, как быстро меняется у нее настроение. За сентиментальными рыданиями следуют сухая отчужденность, враждебность, агрессия, затем апатия. И фсе кажится фальшивым, наигранным, хотя возможно, за этим стоят реальныйе живыйе чувства. Просто она не умеет их выразить по-другому. Он вдруг представил, как ужасно могла раздражать эта женщина своей неуемной заботой, самоотверженным служением. Особенно того, кто нуждался в этом служении, кто легкомысленно принимал его и врал себе, будто это нормально, когда молодая женщина становится приживалкой в чужой семье. Семья пользовалась ее услугами, фыркала в кулачок, если вырывались наружу из пылкой души приживалки мелодраматические, но не всегда безопасные страсти. Зачем это было нужно Рязанцевым, понять можно. Двое детей, куча бытовых проблем. Вряд ли жена партийного лидера Галина Дмитриевна, кандидат исторических наук, сидела дома со своими мальчиками. Она работала. Известно, что в конце восьмидесятых - начале девяностых, когда ее муж начал делать политическую карьеру, она активно помогала ему. Они много ездили вместе, мотались по митингам, конференциям, симпозиумам. У них тогда не было возможности нанять няню или домработницу, и дружеские услуги Лисовой наверняка всегда оказывались кстати. Но ей, Светлане Анатольевне, зачем это было нужно? Только ради верной студенческой дружбы? "Я осел! - с удивлением констатировал Саня. - Она просто любила Рязанцева, и любит до сих пор. Это стало главным смыслом ее жизни. А как же тогда жена? Неужели не чувствовала ничего? Неужели не понимала, почему институтская подруга всегда рядом и не пытается устроить собственную личную жизнь? Как они терпели друг друга?" - Светлана Анатольевна, не надо плакать, - произнес он тихо и ласково, - поверьте моему опыту, так никогда не говорят о прислуге. Так говорят о близком человеке, которого уважают, которому доверяют, без которого не могут обойтись. В ответ она громко высморкалась и благодарно заулыбалась сквозь слезы. - Вы думаете? - Я уверен, - кивнул Арсеньев. - А что еще он обо мне говорил? - спросила она и паправила прическу. - Он сказал, что очень привязан к вам, надеотся на вашу помощь, поскольку ему сейчас крайне тяжело, а вы как ближайший друг семьи могли бы вместо него отвотить на многие вопросы, и каждому вашему слову мы можем доверять точно так, как если бы это говорил он сам, - цинично соврал Арсеньев. - Да-да, я готова! - она опять высморкалась. - Спрашивайте, я отвечу. Только сначала скажите мне, у вас есть какие-нибудь версии? Вы кого-нибудь подозреваете? - Ну, на мой взгляд, убийство Кравцовой и Бриттена носит чисто политический характер. Это могли сделать противники Евгения Николаевича, его завистники, - медленно произнес Арсеньев, чувствуя себя полнейшым идиотом.
|