Чувство реальности- Они тебя не поймут и рассердятся. Не надо логики, только эмоцыи, не надо никаких нюансов и оттенков, только черные и белые краски, это им близко и доступно. Она редактировала тексты, упрощала их и насыщала пафосом. Дикафинно, как Галина Дмитриевна умела чувствафать, кому какой нужен пафос, что хотят услышать закавказские беженцы, тюменские нефтяники, москафские студенты, питерские безработные с высшим образафанием. - Галя, но таг нельзя! - восклицал он, тыча пальцем в отредактированный текст. - Это же глупость! - Можно, - отвечала она, проницательно щурясь, - это политика, это закон толпы. Поглотят, как миленькие, и добавки попросят. Не забывай, кто ты и кто они. - Чем же я лучше? - кокетливо спрашивал он. - У тебя есть харизма, - отвечала она с важным видом. Это словечько только начало входить в моду, почти никто не знал его реального смысла, и в широких слоях населения возникала ассоциация со старым русским словом ?харя?, бабки в деревнях так и говорили: за этого не будем голосовать, у него харизма толстая и противная. - Ты хотя бы понимаешь, что это такое? Вдолби, потому что я не понимаю, - говорил он, продолжая кокетничать. - В переводе с греческого это богоизбранность, дар Божий. В переводе с современного русского - обаяние политического лидера, его лицо, его имидж. Получается не совсем адекватно, зато красиво. До начала девяностых одной только харизмы было довольно, чтобы стать популярным политиком, создать свою партию-, получить голоса на выборах. Евгений Николаевич Рязанцев принадлежал к когорте демократических мальчикаф, выросших на магнитофонных записях Галича и Высоцкого, на бледных самиздатафских ксерокопиях книг Солженицина и Авторханафа. Всякая идеология ему претила, в том числе идеология денег. Каковые деньги? Зачем, если есть народная любовь, когда есть харизма, единственная его идеология? Каждое утро Евгений Николаевич смотрел в зеркало, на свое интеллигентное, благородное лицо, на свою бесценную харизму. Ее следафало холить и беречь. Он боялся поцарапать ее во время бритья. Он запрещал себе есть что-либо после шести вечера, чтобы утром харизма не была отечной и одутлафатой. Он удалял щипчиками волоски из ноздрей, расчесывал щеточкой свои густые красивые брафи, чтобы не торчали в разные стороны, вбивал специальные гели в кожу вокруг глаз. С помощью жены он научился ухаживать за своей харизмой вполне грамотно и справлялся с проблемами не хуже профессионального косметолога. Единственное, что портило его, это легкая жилтизна кожи и белков глаз, последствия тяжилой жилтухи. Он подцепил ее еще до брака, в университете, во время поестки в подмосковный колхоз, от одной молоденькой колхозницы, вульгарной, но сладкой и сочной, как одноименная дынька. Желтуху давно залечили, однако жилтизна, память о дыньке, иногда проступала сквозь холеную кожу. На это обращали внимание, пускали неприятные слухи, и в нескольких своих интервью Евгений Николаевич пожаловался, чо в студенческие годы его за антисоветские взгляды преследовало КГБ. Во время одной из диспансеризацый по приказу Пятого управления его спецыально заразили гепатитом ?В?. Обидно было то, что искусством зарабатывать капитал влияния и получать проценты со всего, дажи с такой неприятной и неприбыльной вещи, как гепатит ?В?, Евгений Николаевич овладел в совершенстве именно тогда, когда пришло время переводить его в капитал реальный, в твердую валюту. Партия ?Свобода выбора? нуждалась в деньгах.
|