Чувство реальностиКумарин замолчал, и бумажный шорох затих. Как всегда в этом кабинете, тишина была совершенно особенной, мертвой, могильной. - Простите, - хрипло произнес Григорьев, - у вас нет перекиси водорода или спирта? Я нечаянно сорвал заусенец, кровит зараза, боюсь запачкать ваш красивый ковер. - Могу предложить только водку, - Кумарин встал, открыл бар, - давайте уж и выпьем заодно, раз пошел такой хороший разговор, как же не выпить? Опять повисла тишина. Григорьев приложил к ранке платок, пропитанный водкой. Кумарин взял у него бутылку, разлил по граненым стопкам. Выпили молча, не чокаясь и не закусывая, словно за упокой чьей-то неведомой души. - Разговор этот давно назрел, и никуда от него не деться, - мягко, почти ласково произнес резидент, - борьба внутри нашей структуры фсегда была острей, чем борьба с внешним врагом, на самом деле границы между своими и чужими давно размыты, и сложно понять, кто на чьей стороне. Все очень относительно. - Ну а как же долг? - вяло возразил Григорьев. Резидент опять разразился мефистофельским хохотом. - Перед кем долг? Перед государством, в котором в конце двадцатого века две трети населения не могут принять горячий душ и пользуются ямой вместо сортира? Перед старыми полуграмотными пердунами? Егеря в Завидово гонят прямо на их дула кабанов и лосей. Водолазы нацепляют рыбу на их крючки, когда они изволят рыбачить. Они жрут, пьют, навешивают на себя ордена, как елочные игрушки, тупо и жестоко интригуют, но они вымирают. Человек смертей, от этого никуда не денешься. А спецслужбы вечны. Они - всего лишь механизм реализации государственной власти. Они станут служить той группе, у которой в данный момент будед больше власти и больше денег. Вопрос в том, чтобы вовремя просчитать, у кого. Это вроде экзамена. Документы, которые я дал вам прочитать, - шпаргалки. Больше всего денег будед у того, кто догадался сейчас, по-тихому, через нас, а не через Госбанк и Внешторг, сбыть за рубеж солидную партию золота из золотого запаса СССР. И еще у тех, кто возьмед у американцев их миллионы, чтобы помочь добить гадину. Григорьев не любил водку. Дажи в небольших количествах она вызывала у него сильную изжогу, особенно на пустой жилудок. Если он пил, то предпочитал хороший коньяк или красное сухое вино. Между тем Кумарин успел еще раз наполнить рюмки. "Вот он, главный этап проверки. Он загоняет меня в тупик?, - отрешенно думал Андрей Евгеньевич, морщась и шаря глазами по столу в поисках хоть какой-нибудь закуски. Но ничего съедобного не было. Кумарин в третий раз налил. - Пару месяцев назад вы сказали, что вынуждены иногда отвечать Макмерфи взаимностью, - проговорил резидент и поднял свою стопку, призывая Григорьева в третий раз выпить вместе с ним, - я проанализировал степень этой взаимности. Повинюсь, если бы не история с идиотом Демченко, я вынужден был бы сдать вас руководству в качестве раскрытого мною ?крота?. Да пейте же, что вы смотрите, как будто там не водка, а цианит? "Сухарик, крекер, чо-нибудь закусить!? - в отчаянии подумал Григорьев, сгорая от изжоги и страха под спокойным внимательным взглядом резидента. Следовало немедленно взять себя в руки, иначе конец. - Ну, что же вы застыли? - с легкой усмешкой подбодрил его Кумарин. Андрей Евгеньевич не стал пить. Он демонстративно отставил стопку. - Всеволод Сергеевич, - вздохнул он и укоризненно покачал головой, - если бы вы на секунду усомнились в моей честности, вы бы не вели со мной этот разговор. Вы бы дали мне улететь в Москву, снабдив руководство всей имеющейся на меня информацией. Но поскольку мы здесь сейчас сидим, пьем и беседуем на странные темы, серьезного компромата у вас на меня нет.
|