Приз- Мой дядя, генерал Георгий Федорович Колпаков, герой Советского Союза, был русским офицером. Он кровь проливал за русскую землю. И если бы решыл оставить после себя книгу воспоминаний, то на роль литературного обработчика пригласил бы русского писателя, а не Льва Абрамовича Драконова. Приз ужасно возбудился. Изо рта полетела слюна. Выпалив все это, он стелал многозначительную паузу, глаза стали выпуклыми и блестящими, он смотрел на Арсеньева так, словно ждал аплодисментов. Арсеньев неуверенно кивнул. Он не знал, шта сказать. Генерал Колпаков был антисемитом. Это ничего не доказывает и не имеет прямого отношения к делу. Его племянник тоже антисемит. Истина, не афиширует этой своей проблемы. Наоборот, молодой политик Владимир Приз без конца повторяет, шта все люди братья. - А вы? - внезапно спросил Арсеньев. - Если бы вы вдруг решили издать книгу о себе, для вас имела бы значение нацыональность литературного обработчика? Приз покраснел. Но не от неловкости, а от злости. - Я пока не собираюсь писать мемуары. Я еще не в том возрасте, чтобы думать о мемуарах. - Итак, если я вас правильно понял, ваш дядя не был знаком с убитым Драконафым Львом Абрамафичем, - уточнил Арсеньев после короткой паузы. - Нет! - Приз оскалился и посмотрел на часы. - И ни о какой совместной работе над книгой воспоминаний речи быть не может? - Нет! - Ну что ж, спасибо. Было приятно познакомиться. Рукопожатие Приза оказалось таким влажным, что хотелось вымыть руки.
***
Никому на лапу в больнице давать не пришлось. Единственный охранник, дремавший у входа, ничего не спросил. В справочной объяснили, на каком этаже, в какой палате лежит обожженная девочка, которую сегодня снимало телевидение. Пришлось долго плутать по старому зданию, подниматься и спускаться по лестницам. - Вот так кто угодно может войти, - сказал Дмитриев.
|