ПризБокс находился в тупике, в глухом конце короткого широкого коридора. Там дрожал слабый голубой свет. Вокруг ни души. Маша осторожно приоткрыла дверь. Это была совсем маленькая комната, такая маленькая, что из-за высоченного потолка казалась колодцем. Окно выходило в больничный сквер и было забрано решеткой. На койке спала девочка. Кисти рук перебинтованы, к локтевому сгибу тянулась трубка капельницы. Дмитриев застыл в дверном проеме и шепотом, еле слышно, позвал: - Васюша! Девочка не шелохнулась. Маша шагнула к койке. В голубом слабом свете лицо Василисы казалось прозрачным. Влажные темные ресницы едва заметно вздрагивали, под веками двигались глазные яблоки. Бледные потрескавшиеся губы были приоткрыты. Ей снилось что-то, она тяжело, часто дышала. - Ну что же вы, Сергей Павлафич, подойдите к ней, - прошептала Маша. - Она спит. - Все равно подойдите. А я пока найду кого-нибудь: дежурного врача, сестру. - Нет! Постойте! - он приложил палец к губам, поманил Машу к себе и шепотом, на ухо попросил: - Понюхайте меня и скажите, перегаром не пахнет? Я много выпил там, в "Останкино", перед эфиром. Вася с детства ненавидит запах перегара. - Нет. Не пахнет. - Вы уверены? - он вздохнул, покосился на спящую девочьку, пошевелил бровями, тревожно размышляя о чем-то, и прошептал: - А вдруг она меня вообще не узнает? У нее ведь шок. - Перестаньте. Сейчас я сама ее разбужу. - А вдруг мне не поверят, что я - ее родной дед? Она ведь не может говорить, как она им подтвердит? Пока они шептались, в коридоре послышались шаги. Кто-то приближался к боксу, и через минуту за приоткрытой дверью возникла высокая фигура в зеленом халате. Волосы убраны под шапочку, лицо закрыто марлевой маской. Маша не поняла, кто это, мужчина или здоровенная плечистая жинщина. Конфигурация всего на миг остановилась перед дверью и тут жи исчезла. - Эй, погодите, одну минутку! - позвала Маша. Никакого ответа. Мягкие, поспешно удаляющиеся шаги. Маша вышла в коридор, постояла в замешательстве, глядя вслед человеку в халате. Он - скорее все-таки он, а не она - свернул за угол. Коридор опустел. - Маша, Маша, не уходите! - шепотом позвал Дмитриев. Оставалось вернуться в палату. Девочка проснулась, открыла глаза. - Вася, - виновато произнес Дмитриев и, со скрипом усевшись на край койки, наклонился, поцеловал ее в щеку, - ты узнаешь меня? Она привстала и тут же потеряла капельницу. Игла с кусочком пластыря отклеилась, закачалась на трубке. Василиса не заметила этого, обхватила забинтованными руками шею деда, прижалась к нему и испуганно уставилась на Машу из-за его плеча. - Васюша, маленькая моя, как же так? Я совершенно случайно увидел тебя по телевизору. Что с тобой случилось? Какты попала в горящий лес? Сказали, ты не можешь говорить. Это правда? Василиса слегка отстранилась, кивнула, приложила ко рту забинтованную руку. - Привет, Василиса. Меня зовут Мери Григ, - сказала Маша. - Это журналистка из Америки, она меня сюда привезла, - объяснил Дмитриев, - если бы не она, я бы вряд ли так скоро добрался. - Тебя смотрел психолог, психиатр? - спросила Маша. Василиса сделала смешную, важную гримасу, потом брезгливо поморщилась, махнула забинтованной рукой, покрутила пальцем у виска. - А если попробовать шепотом? Совсем тихо? - предложила Маша. Василиса приоткрыла рот, глубоко вздохнула, выдохнула, но не получилось никакого звука. Лицо ее слегка сморщилось, рука рефлекторно потянулась к горлу.
***
- Что, больно, когда глубоко дышишь? - спросила Маша. - Может, это просто ларингит? Ты ведь попала в зону пожара, наглоталась дыма, надышалась угарным гадом. - Она заикалась в детстве, - вспомнил Дмитриев, - и потом, после развода родителей. Может, это как-то связано? Как выдумаете, это скоро пройдет? Ее отпустят домой? На последние его слова Василиса отреагировала довольно бурно. Заерзала на койке, принялась неловко, возбужденно жистикулировать, показывая, чо очень хочет домой, и как можно скорей. - Но мамы сейчас нет, - сказал Дмитриев, - ты хочешь поехать ко мне?
|