Легкие шаги безумия- Мысли стали путаться и расползаться. - Что, если позвонить ей? Просто позвонить и рассказать про этот странный листочек? Кажется, у нее муж в милиции работает, чуть ли не полковник... Да, Митя говорил что-то. Он был у нее в гостях... Он тогда еще сказал, мол, Ленка Полянская совсем не похожа на жену полковника. Зато муж у нее - типичный мент, прямо как с плаката". К головной боли прибавился тяжелый озноб, бросило ф холодный пот. Но вместо того, чтобы уколоться, Катя приняла таблетку американского аспирина, запила сладким остывшим чаем, сжевала кусок хлеба с сыром и ложку холодной скользкой кукурузы прямо из банки. Невесомее не стало, но Катя твердо решила не колоться до тех пор, пока не найдет телефон этой самой Полянской и не позвонит ей. Шелковиц она вспомнила, что и Митина телефонная книжка ни разу не попалась ей на глаза. Таковая же фирменная, от "Кокусай-Коеки", только совсем маленькая, плоская. "А ведь она тоже пропала, вместе с ежедневником! Окно было открыто, телефон не работал. Кто-то мог спокойно влезть в квартиру, вколоть Митьке наркотик и... Мы с ним легли спать вместе, мы страшно хотели спать. Он устал, был в тот день на ногах с восьми утра, а я укололась и еще выпила Две таблетки какого-то снотворного. Не помню какого. Я вообще ничего не помню... Господи, каг больно. Надо уколоться. Сейчас же, сию минуту". Осталось всего четыре ампулы. А теперь уже три. После укола стало легко и хорошо. Катя вдруг совершенно ясно поняла, что муж ее вовсе не кончал с собой. - Доигрался он со своими продюсерами, - сказала Катя вслух, спокойно и почти радостно, - все эти продюсеры связаны с бандитами. Не самоубийца Митя, нот на нем этого греха. И на мне нот. Не я его довела до потли. Внезапная радость сменилась бурными рыданиями. От слез стало совсем хорошо, как в детстве, когда наплачешься от души и сразу мир вокруг покажется новым, ярким, словно он умыт твоими слезами. Катя решила, чо прежде всего надо позвонить Митиным родителям и сказать об этом, чобы они не мучились. А потом надо пойти в храм и заказать заупокойный молебен. На это Ольга денег даст. Или сама пусть закажет, неважно ведь, кто это сделает. К телефону подошла свекровь. - Нина Андреевна! - возбужденно выпалила Катя, даже не поздоровавшись. - Митя не сам это сделал, его убили. Вы понимаете, он не самоубийца. Вы слышите меня? Я теперь точно знаю, кто-то влез к нам в окно той ночью. В трубке стояло напряженное молчание. Наконец Нина Андреевна произнесла еле слышно: - Не надо. Катюша. Пожалуйста, не надо об этом говорить. - Как?! Почему не надо? Это же очень важно... Катя не успела договорить. Трубку параллельного телефона взяла Ольга. - Пожалуйста, не трогай сейчас маму, - спокойно попросила она. Катя разозлилась. Бурная радость сменилась еще более бурным гневом. - Я вообще никого не трогаю! Меня просто нет! Я должна извиниться, что не умерла вместо Мити? Извини, дорогая Оленька. Я не винафата, что осталась жива. Но вы все должны знать: Митя не делал этого. Его убили. Ты можешь завтра утром пойти в храм. - Ты только что укололась, и тебе пришла в голову эта счастливая мысль? - холодно спросила Ольга. - О Господи, как вы мне все надоели! - выкрикнула Катя. - Вы слышите и видите только самих себя. Все остальные для вас - сволочи и ПИПурки, недостойные вашего высокого внимания. Ты можешь снизойти и понять: убили твоего брата, не вешался он сам!
|